Мы боялись дышать.
– Должны быть, – авторитетно заявил второй голос.
Я обреченно подумала, что если бы с одним убийцей у меня еще получилось бы справиться, то с двумя – навряд ли.
Фонарик блуждал по подвалу, все ближе и ближе подбираясь к нам.
– Да тут же есть свет, – раздался удовлетворенный возглас.
Щелкнул выключатель. Я невольно зажмурилась и заслонилась рукой от ярко вспыхнувшего света.
– Ну вон же они, – удовлетворенно сказал первый голос.
Я открыла глаза.
Прямо передо мной стоял долговязый парень, отдаленно смахивающий на Ларчика.
Он рассматривал нас с огромным интересом, засунув руки в карманы длинного пальто.
Я в свою очередь уставилась на него.
Дело не в том, что его уши торчали, как у слоненка, а глаза были безупречно изумрудного цвета. Это еще можно перенести!
Но вот волосы у него…
Я вздохнула. Парень этот был моим товарищем по несчастью. Поскольку волосы у него были точно такими же спело-морковными, как и мои!
Я сидела и наблюдала, как Лариков злится. Увесистый том Шекспира, пристроившийся на моих коленях, так и норовил сам шлепнуть моего босса по голове.
Босс пыхтел так, словно это он провел ночь в ментуре, терпеливо отвечая, как партизан, что в подвал мы с девочками забежали случайно, потому как репетировали сцену для драматического спектакля. «Дети подземелья» называется. Конечно, рыжий, как солнце, Ванцов нашим рассказам не очень-то поверил, и вызволять нас пришлось Ларикову.
Лариков после этого не желал разговаривать со мной, а только разгуливал по комнате с видом оскорбленной нравственности и, как статуя Свободы, иногда застывал в отдалении, с укоризненно поднятым вверх указательным пальцем.
Я так и не смогла понять смысл этого жеста, как ни силилась – то ли Лариков Небеса призывал в немые свидетели моего безобразного поведения, то ли намекал на расплату, грядущую оттуда, за то, что лезу не в свои дела.
Девиц я оставила на мамашино попечение – она даже ухитрилась запустить их в ванную, а на мой суровый намек, что это – важные свидетели преступления и я должна беречь их как зеницу ока, мама моя недоверчиво хмыкнула и сообщила, что я сама бессовестная девица, болтающаяся ночами по злачным местам, и она не позволит мне дурно воздействовать на податливые детские души.
Надо отдать должное девицам, они старались изо всех сил. Лишь бы не попасть в руки детдомовских теток!