Мне стало грустно, и я отложила альбом, не досмотрев его. Не могла отделаться от ощущения, что не имею на это права… Посмотрю его лучше с хозяйкой. Когда она вернется!
Однако в тот момент, когда я убирала его, на стол выпала фотография.
– Какая же ты неловкая, Александра, – проворчала я, нагибаясь, чтобы поднять и засунуть ее назад.
Это был обычный снимок. Несколько человек, стоящих в кружке. Плохо различимые лица.
Только почему-то был отрезан уголок. Я повертела фотографию, пытаясь понять, что же там было. Чье-то лицо? Фигуры на снимке выглядели довольно размыто. Определить «кто есть кто» было практически невозможно.
Вздохнув, положила снимок перед собой. В конце концов я и сама неоднократно уничтожала следы собственного присутствия на снимках, если моя физиономия начинала портить мне настроение! Ничего удивительного в этом нет!
– Кто это? – спросила я.
Маша вопросительно посмотрела на меня.
Я протянула ей снимок.
– Не знаю, – пожала она плечами, – совершенно невозможно разобрать… Спросите у Сони.
Она очень быстро сунула снимок в общую стопку и тут же посмотрела на меня безмятежным взглядом, в котором мне померещилась на мгновение некоторая нарочитость.
Но, в конце концов, может быть, я становлюсь излишне подозрительной?..
* * *
Можно сидеть с каким-то человеком и молчать, нисколько этим молчанием не тяготясь. Вроде бы это тоже нормально – мы вот с Пенсом иногда молчим целыми днями, потому как и без слов прекрасно понимаем друг друга. Причем молчание получается уютным и приятным.
С Машей все выглядит иначе. Ее молчание было тяжелым, как воздух, насыщенный ртутными парами. Она как бы давала мне понять, что не о чем говорить красавице с тонкими чертами лица и гладко-змеиной головой и девице с внешностью пухлого мальчугана с рекламы. Проводила безжалостную грань, отделяющую меня от нее.
Не то чтобы это меня обижало, но в целом я почитала такое положение несправедливым.
В конце концов, красота тела – явление мимолетное.
Qu'est-ce reffrain ne vous remaine:
Mais ou les neiges d'antan? —
пробормотала я едва слышно, рассматривая Само Совершенство.
Она меня услышала. Подняв глаза с очаровательным прищуром и недоумением, уставилась на меня и переспросила:
– Что?
– Так, это я про себя, – смешалась я, нахально отведя себе роль «красавиц былого», воспетых Вийоном. Не стану же я цитировать ей все! Поймет ли?