На город опускался голубой вечер. Соня шла, как сомнамбула, немного замедленным шагом, глядя прямо перед собой и ничего не видя. Кроме Гордона. Я это знала. Она еще не осознала до конца, что колодец горя глубок, но уже проваливалась в него.
– За что его убили, Саша? – неожиданно произнесла она хриплым шепотом, чтобы не закричать. – За что?..
Она остановилась, не в состоянии больше двигаться, прислонилась к стене и прижала ладони к вискам.
– Осторожно, стена вас испачкает.
Она посмотрела на рукав, быстро вобравший в себя побелку, и выдавила улыбку:
– Какая разница?
В принципе, я понимала ее. Она отряхнула рукав – не до конца, потому что ей было наплевать, что он испачкан.
– Соня, что произошло тогда в театре?
Мой вопрос прозвучал слишком резко. Она дернулась как от удара и беспомощно подняла на меня глаза. Глубокая морщинка недоумения прорезала ее лоб, придав сходство с брошенным посереди улицы ребенком.
– В театре? – переспросила она. – Ах да… В театре. Маша вам рассказала про наш театр? Только там ничего не произошло. Просто все развалилось. Была весна, и в головах у всех бродила любовь. У меня тоже. Театр погиб, только и всего. Но ведь он не живое существо, правда? Поэтому никто его не оплакивал… Впрочем, это не имело отношения к Андрею. Ах, Саша, как больно, что я его… О господи!
Она подняла глаза, полные слез, к небу, пытаясь скрыть их от меня.
– Я его больше никогда не увижу? – прошептала она, закусывая губы.
Что ей сказать? Ничего, да и к чему! Трагическая формула потери еще действовала на сознание, подчиняя себе всю ее волю к жизни.
– Это пройдет, – я взяла ее руку в свою. Рука была ватная и безвольная. – Вам надо только запретить себе произносить эту фразу. Понимаете?
Она кивнула, делая вид, что верит мне. На самом деле сейчас она находилась в глухом и неверном убеждении, что горе вечно, что жизнь кончилась и теперь ей остается лишь собирать осколки прежней своей разбитой жизни, пытаясь склеить воспоминания.
– Саша, вы найдете его убийцу? – спросила она. – Я смогу вам заплатить! Поверьте, я найду деньги!
Она стиснула на груди свои руки. Сейчас для нее всего важнее было найти того, кто превратил ее жизнь в воспоминания. Гораздо важнее, чем обнаружить того загадочного незнакомца, чьи визиты в неурочный час еще недавно беспокоили ее.