Я добросовестно пересказала ему слышанные мною фразы губернатора, и Григорий Абрамович надолго задумался. И я тоже. Хотя мы явно думали о разном. Меня, например, как-то смутило что ли, отсутствие в нем интереса к сообщению о службе ведомственного надзора, или, как выразился Фима, – о внутриминистерской разведке. Поведение Грега в отношении этого факта было каким-то неадекватным… Он словно не заметил его. Внимания не обратил. Может быть, не поверил? Счел это очередной выдумкой столичного журналиста? А может быть, это и в самом деле Фимкина выдумка? Или еще чья-то? В той среде, где он обитает – это запросто. «Утки» оттуда вылетают стаями…
Из наших размышлений нас вывел Кавээн. Он где-то пропадал часа два и заявился с каким-то загадочным взглядом, словно сюрприз нам приготовил… Сюрприз нас и в самом деле ожидал. В виде новой версии о причинах катастрофы. Версия была кавээновского производства и уже в силу одного этого достаточно экзотическая и малоправдоподобная. Кавээн собрал нас в их с Игорьком палатке, и по всему видно было, что он приготовился говорить долго. Это само по себе уже было сенсацией, поскольку произносить монологи Кавээн не умел и не любил. И раз решился на такое – значит, очень хочет повысить свой рейтинг в группе, и, главное, у него есть какой-то материал, на котором это можно сделать… Ну что ж, послушаем. Кроме всего прочего, это само по себе обещает быть забавным зрелищем…
Рассказчик Кавээн, конечно, – никакой, и он сразу выпалил нам, что среди спасенных на «Сергее Есенине» людей он разыскал психически неуравновешенного типа, который заявляет, что это он взорвал теплоход… Кавээн сам и спас этого типа вместе с Абрамычем, в первые часы нашей работы… Кавээн горячился и все пытался привлечь к рассказу Григория Абрамовича:
– Ты вспомни, Абрамыч! Что он бормотал, когда мы его пальцы от ножки стола отрывали? Он вцепился тогда мертвой хваткой!
Абрамыч пожимал плечами и говорил недоумевающе:
Конец ознакомительного фрагмента.