– Это еще что такое! – воскликнула я сердито и чуть не ударила кулаком по приборной панели. – Ты должен меня слушаться!
Я прекрасно помнила, как мы водили такие аппараты на спецпрактике на Черном море и как я выделывала на своем «Коньке-Горбунке» под водой всевозможные кульбиты и фигуры высшего пилотажа, за что меня чуть не отстранили от практики…
Но «Скат» продолжал капризничать, продолжая забирать намного левее, чем я ему приказывала рулями. Я развернулась еще раз и посмотрела в нижний иллюминатор, сама не знаю зачем. Но в голове у меня сама собой складывалась стройная цепочка выводов.
Меня постоянно сносит западнее самолета. Сносить может только течение, которого тут никогда не было, если верить гидродинамическим картам вод восточного побережья Каспия. Значит, это может быть только поверхностное движение массы воды, вызванное сильным ветром. Ветер здесь практически всегда северный. Поверхностную массу воды он увлекает тоже на север. Но склон дна заметно тормозит ее с восточной стороны, и толща воды должна слегка заворачивать к западу.
– Черт возьми! – крикнула я самой себе. – Она же столкнет самолет со склона!
Я поняла, что могу не успеть. Перед глазами уже возникла картина – как самолет начинает шевелиться, слегка сдвигается с места, фонарь-маячок качается у него на хвосте, затем он срывается с места и сначала плавно, потом все убыстряя движение устремляется вниз по склону, поднимая тучи ила и грязи…
Такие картины нужно отгонять от себя, это я знала. Дело не в том, что я верила в какую-нибудь мистику или телепатию с телекинезом. Я знала, что моя мысль или мои представления никак не могли воздействовать на самолет и сдвинуть его с места. Но они могли воздействовать на меня саму, на точность моих движений. И, начав швартовку, я могла слишком сильно толкнуть корпус самолета и сделать так, что картина, которую я воображала, «нарисуется» на самом деле.
Я отогнала нежелательную картинку и представила, как точно и надежно пришвартовываюсь к самолету и он остается на месте, а не сползает неизвестно на какую глубину.
Это придало мне уверенности. Еще раз развернувшись и проверив действия рулей управления, я привыкла к сносу на запад и, погрузившись на уровень самолета, пошла на сближение с ним. Я включила передний прожектор и увидела самолет метрах в пятнадцати прямо перед собой. И сразу поняла, что мои худшие опасения могут оправдаться – самолет явно сдвинулся вниз по склону по сравнению с тем положением, в котором я видела его, когда мы ныряли вместе с Игорьком…