Наша практика в данном случае такова: «Церковь, следуя правилу ее Основателя, уполномочена и обязана таких ее членов, поведение которых противоречит их исповеданию и которые преступая какую-либо из заповедей Божиих, по сделанному им увещанию, не хотят перейти к сердечному и открытому произнесению раскаяния, к намерению истинного исправления и, таким образом, остаются в грехе, –исключать и лишать прав членов посредством обыкновенного голосования (1 Кор. 5 гл., 2 ст., 13 ст.; 2 Сол. 3 гл., 6 ст.; Тит. 3 гл., 10–11 ст.; 1 Тим. 1 гл., 19–20 ст.). Члены, возбуждающие явный тяжелый соблазн, или виновные в многократно повторяемых грехах, которых иногда простое только слово не заслуживает доверия, несмотря на все уверения в раскаянии, исключаются таким же образом (1 Кор. 5 гл., 1 ст., 13 ст.; Матф. 3 гл., 8 ст.). Вторичное принятие исключаемого бывает, как всякое другое принятие, по испытании и исповедании грехов пред общиною, посредством голосования (2 Кор. 2 гл., 6–8 ст.) (Еп. Алексей: Материалы… №307, стр. 505–506).
В кратких чертах учение сектантов о церкви может быть выражено так:
Церковь есть общество верующих людей, отличающихся чистотою и непорочностью своей жизни, так что всякий грешник нарушает своим беззаконием святость церкви и потому должен быть немедленно удален из состава ее.
Если сравнить православное и сектантское учение по данному вопросу, то обнаружится громадная разница. Мы сразу увидим, что сектанты слишком далеко ушли от истинны, во многих пунктах исказили христианское учение о Церкви и осложнили его массой нелепых и ложных толкований.
Теперь вопрос вот в чем. Как показать сектантам их ошибки и заблуждения? Как убедить «религиозных отщепенцев» в том, что они стоят на ложном пути, проповедуют ложные идеи, исходят из ложных оснований?
Доселе обыкновенно поступали таким образом. Брали неверно истолкованные сектантами места св. Писания, выясняли их надлежащий смысл и значение и, путем сравнительной оценки, показывали правду православия и ложь сектантства.
Все это так. Но не нужно упускать из виду того, что наш народ не привык к отвлеченному мышлению, что для него малопонятны и малодоступны наши теоретические рассуждения. У него практический склад ума. Он привык иметь дело с явлениями, образами, фактами, а не с силлогизмами, с отвлеченными построениями речи.