– «Кольцо»? – Виктор даже не знал, что существует такая категория печатей.
– Никогда не слышал?
– Нет.
– Очень серьезные печати, Виктор, сложные технологически и скверные по результатам. Они обеспечивают блокирование строго определенных информационных массивов, причем так, что сам носитель об этом ничего не знает. Ни о печатях, ни о скрытой информации. И другим их обнаружить очень сложно. Почти невозможно, если честно. Просто нам повезло. Печати свежие, и у меня есть один уникальный нюхач, который ментальные операции чувствует на расстоянии. К сожалению, его чутье к делу не подошьешь, и во внутреннюю безопасность с этим я пойти не могу.
Лотман налил себе немного бренди, понюхал и отставил нефритовую чашечку в сторону.
– Это не все, – сказал он, глядя Виктору в глаза. – У «Кольца» есть несколько особых свойств. Видишь ли, такие печати склонны к экспансии. Они часто распространяются на связанные с исходным информационные поля. Иногда это результат развертывания заложенной в «Кольцо» программы, а иногда – спонтанная агрессия самой печати. В общем, скверная штука и непрогнозируемая. Одно то, что вам ее поставили, много говорит о характере закрытой информации. Там лежит что-то уж очень скверное для них, если они решились на такой шаг. И на такие издержки. Но, с другой стороны…
– А не легче было нас всех?.. – перебил Лотмана Виктор.
– Практически невозможно. – Лотман понял вопрос правильно. – Одного можно было бы. Двух – сложно. Трех – исключено. Посуди сам. Три легионера, а вы к тому же не рядовые бойцы. Было бы расследование. В дело пошли бы все технические средства не только дознавателей контрразведки, но и всего Легиона. Три агента-нелегала вашего уровня просто так умереть не могут. И исчезнуть не могут тоже. Так что нет. К слову, то, что они не пошли на убийство, означает, что и второе мое предположение правильно. Они знают про нас вообще и про вас в частности достаточно, чтобы понимать – такое мы бы им не спустили, и за вас они заплатили бы слишком большую цену.
Виктор слушал Лотмана и вроде бы слышал, даже соглашался и с его доводами и с его выводами, но притом думал о своем. Ситуация чем дальше, тем больше ему не нравилась.
– Это что же выходит, – наконец спросил он, наливая себе еще бренди, – оно мне еще чего-нибудь сотрет? И что это будет?