– Кержак, – сказала блондинка ему в спину. – Ты что здесь делаешь?
– Ничего, – пожал плечами Кержак, снова поворачиваясь к девушке. – Подышать вышел. Или нельзя?
– Можно, – улыбнулась девушка, и в свете уходящей луны ее зубы засветились, как две нитки голубоватого жемчуга. – Ты же сам по себе, Кержак. В автономном режиме.
Если не обращать внимания на странный, незнакомый, но не сильный акцент, барышня говорила по-русски вполне сносно, достаточно правильно, но, главное, разборчиво. Только Кержак ее все равно не понял.
«Что значит в автономном режиме?» – задумался он.
– Кержак, – спросила между тем девушка, рассматривавшая его с видимым интересом. – Я тебе нравлюсь?
Вопрос был неожиданный, и Кержак растерялся.
«Нравится? – спросил он себя. – А как, скажите на милость, такая может не нравиться?»
– Нравишься, – сказал он вслух, думая о том, что, вероятно, за всем этим что-то кроется, и разговор начат неспроста, потому что затевается какая-то интрига. Но через считанные секунды уже понял, что если и затевается, то скорее не интрига, а интрижка, в том самом, простом и незатейливом первоначальном смысле этого слова.
Дама его, Кержака, незатейливо клеила, а он разведывательные подходы искал.
«Придурок!»
– Идем, – сказала девушка и, повернувшись, зашелестела между кустами сирени.
Потоптавшись секунду на месте, все еще ничего толком не понимающий Кержак поплелся за ней. Буквально в метре-полутора, за кустами, точнее внутри зарослей сирени, обнаружилась крохотная полянка, на три четверти занятая неведомо когда и как попавшей сюда кроватью. К удивлению Кержака, кровать была застелена. Впрочем, в этом он мог и ошибиться, все-таки ночь на дворе. Но одно из двух: или кровать действительно была застелена бельем аспидно-черного цвета, или это у него воображение разыгралось.
Между тем блондинка («Ее зовут Тата, – вспомнил он. – Тата Кээр».) подошла к постели, если, конечно, это все-таки была постель, и повернулась к Кержаку лицом.
Как исчезла с нее одежда и куда, Кержак заметить не успел. Но факт, вот она стоит перед ним, одетая в свои широкие штаны и бесформенную робу, и вот уже она нагая – белое тело, кажется, фосфоресцирует в лунном свете – делает шаг ему навстречу.
Взгляд Кержака непроизвольно уперся в густо заросший курчавым волосом лобок девушки. Если лунный свет не обманывал, Тата и в самом деле была блондинкой.