– А что, все взять нельзя? – как всегда, недовольно пробухтел Калинин.
– А не сдохнешь? – ехидно поинтересовался прапорщик.
– С чего бы это? – Константин сел поудобнее, всем видом показывая свою независимость.
Прапорщик улыбнулся.
– Посчитай. Пока возьмешь вещи. Ночью еще прохладно, так что тащить придется много. Ночной или дневной бинокль, подрывная линия или «монка», четыре или шесть гранат, ВОГ – двадцать пятые, автомат и подствольник, РПГ – двадцать шестые, два боекомплекта. Вес прикинул? Тяжко придется с непривычки.
– А на фига два БК брать? Одного за глаза! – уверенно заявил никак не желающий соглашаться с чужим мнением Калинин.
– За глаза? – прапорщик недобро сощурился. – Тебе, пока ты еще ни разу не встревал, может, и за глаза. А когда разок встрянешь… Только если с одним боекомплектом пойдешь, то второго раза может и не случиться.
– Да ладно, – отмахнулся Калинин, – если прицельно стрелять… Таких дел наворотить можно.
– Можно, – прапорщик не собирался спорить, – но есть некоторые моменты. Ты о такой науке, как статистика, слышал?
Калинин недовольно хмыкнул, мол, за кого вы меня принимаете?
– Так вот, – Маркитанов улыбнулся, – согласно статистике, уже в годы Второй мировой войны на каждого убитого приходилось до двадцати тысяч израсходованных боеприпасов, в Корее и Вьетнаме американцы тратили более пятидесяти тысяч, в Ираке и Афганистане – до двухсот пятидесяти тысяч патронов на одного убитого противника. Мы, конечно, расходуем поменьше, но не думай, что попасть в человека так легко, особенно когда он все время движется, а ты лежишь и не можешь поднять голову, чтобы как следует прицелиться.
– Да ладно! – Калинин снова хмыкнул, мол, он-то не промахнется. А прапорщик продолжал:
– Знаешь, я помню случай, когда два не самых плохих, в общем-то, стрелка промахнулись с десяти метров в ростовую фигуру, – Маркитанов не стал упоминать, что одним из этих стрелков в далеком девяносто пятом был он сам. Казалось, что противник находился так близко, что промазать, стреляя очередью, невозможно. Скорее всего, оба стрелявших излишне сильно дернули спусковые крючки и оба промазали. Столь неожиданно вышедшего на них «чеха» Дмитрий потом шлепнул, но это случилось позже, когда его друг, сбитый ответной очередью, корчился в предсмертной агонии на битой, красной от крови щебенке.