– Сколько времени? – попытался сообразить пожилой, сдвинув редкие брови и разглядывая циферблат своих наручных часов. – Ого, утро уже! Черт… Снова без отдыха. Так и до могилы недалеко. Особенно с такими друзьями, как ты!
Чернявый возмущенно засопел, подыскивая слова, но ему помешал выступить скрип отворяемой наружной двери.
– Хайль! – весело гаркнул появившийся на пороге танкист. – Гутен морген! В смысле – утро доброе!
– Кому доброе, а кто и не ложился, – проворчал седой и, кряхтя, принял вертикальное положение. – Чего орешь, как потерпевший? Прищемил себе люком чего-нибудь? Не видишь – переговоры у нас…
– Ясное дело, что переговоры, – охотно согласился парень в кожанке со свастикой, покосившись на рядок пустых бутылок под столом. – Я ж разве против? Дело у меня к вам имеется, иначе не стал бы беспокоить. Яволь?
Ловко перескочив через ящик с винтовками Мосина образца тридцать девятого года, он стал пробираться к сидевшим у окошка мужчинам через нагромождения амуниции.
– Я чего пришел-то. – Бесцеремонно усевшись третьим, танкист стянул с головы шлемофон, обнажив стриженную под ежика голову. – Второй и третий объекты уже готовы. Осталось их только «подшаманить» маленько, и все будет в полном ажуре!
– Наконец-то! – Пожилой достал из мятой пачки сигарету и, не предлагая остальным, закурил. – Я уж думал, не настанет этого радостного дня. Чего долго-то так? Я ж вроде все решил.
– А то вы солдафонов наших не знаете! – отмахнулся примчавшийся на танке молодец в фашистской форме. – Вечно что-нибудь не так поймут, потом триста раз переделывай! Вот только полчаса назад начали технику перебрасывать, представляете? Колонна своим ходом от станции прет. Но это так, мелочи. Тут вот какая петрушка: завтра по графику расстрел в гетто, а директор решил сэкономить, всего каких-то двадцать человек. Это ж крохи совсем! Что такое двадцать человек? Пшик – и все! Курам на смех. Такая «детская» расправа никого не впечатлит – ни на Западе, ни на Востоке.
На стол лег извлеченный из полевой планшетки танкиста бумажный листок. Седой склонил над ним голову и задумчиво почесал в затылке:
– Да… на расстрелах нам экономить нельзя. А то действительно никакого размаха. Дай-ка чем подпись черкануть.
– Пожалуйте-с. – Гость уже протягивал ему ручку.
Сжав пальцами писчую принадлежность, пожилой сощурился и стал похож на хитрого лиса. Стараясь не продавить тонкую бумагу, он размашистым почерком принялся выводить на листке буквы, диктуя самому себе вслух: