– Ты теперь говорящий, один из
избранных рептилоидов-массонов, – выразительно посмотрела на него
сестра. – Изволь сделать величественную морду кирпичом и
соответствовать! Заодно и гостей ощупаешь... в хорошем смысле
слова... этой своей Обратной стороной. Думаю, тебе будет полезно, а
подобный шанс представится ещё не скоро.
Она закрыла за собой дверь.
Илья обречённо шмыгнул носом. А ведь
сестрёнка права... чёрт, как же не хочется общаться с этими
человеками! Он никого из них не знает и вообще видит их впервые в
жизни! А они все явно какие-то большие шишки, бояре двадцать
первого века.
Ляпнет он что-нибудь не то, и сразу
же дуэль до смерти?
В гостиной, где до этого
Чесноков-младший совещался со своим близкими, собрались главы самых
влиятельный "говорящих" семей подпольного мира России. Они
поприветствовали друг друга, пропустили по рюмке дорогого коньяка
из запасов хозяина. Говорили о малозначимых вещах, ждали, когда
именинник возьмёт слово.
Наконец, Чесноков-младший жестом
пригласил всех садиться. Дождавшись, когда все устроятся, он взял
слово. Говорил так, словно войны с Яранскими никогда не было,
словно не гибли сотнями люди, словно не он лично распорядился убить
своего главного конкурента и всю его семью, включая малолетних
детей. Говорил спокойно, по-деловому.
– Я очень признателен всем вам, что
вы откликнулись на моё приглашение, – сказал он. – В наше
неспокойное время дружба и доверительные отношения значат куда
больше, чем заверенные юристами договора. Война в прошлом, и новое
будущее мы построим здесь и сейчас, руководствуясь исключительно
здравым смыслом и доброй волей.
Он замолчал. В комнате воцарилась
звенящая тишина, лишь музыка с улицы нарушала её. Кто-то из
присутствующих курил, иные неторопливо потягивали напитки. Большая
часть гостей смотрела на Чеснокова-младшего с подобострастием,
прямо в рот, ловила каждое слово. Однако во взглядах некоторых
гостей Александр заметил скрытую неприязнь, даже враждебность.
Стоило помнить, что из себя
представляют данные люди. Они не признавали власти закона и ради
достижения цели не останавливались ни перед чем. Практически ни
перед чем, даже у таких людей существовало что-то вроде негласного
кодекса чести, перечня вещей, которых следовало избегать. Например,
разглашения тайны существования говорящих.