В конце аллеи, сидя на корточках в небольшом, обнесенном со всех сторон невысокой стеной, загоне, мальчик лет шести-семи методично, одно за другим, выщипывал перья из яростно бившейся в его руках курицы. Кудахча во все горло, до смерти запуганные птицы – многие из них уже лишились оперенья – суматошно носились по усеянному перьями загону, ударяясь о стены в тщетном стремлении их преодолеть. Мальчик был так поглощен своим делом, что даже не заметил, как через ограду перепрыгнул незнакомец.
– Ах ты, распущенное маленькое чудовище! – закричал Тит. Два больших шага – и он уже был рядом с мальчиком. Вырвав из его рук замученную птицу, Тит перекинул ребенка через колено и отвесил ему пару звонких шлепков.
Извиваясь что есть силы, мальчик завертел головой, пытаясь рассмотреть своего истязателя. На какие-то доли секунды его побелевшее от изумления и ярости лицо напоминало застывшую маску, но затем детское возмущение потоком хлынуло наружу: «Да – как – ты – смеешь – как – ты – смеешь – как – ты – смеешь!» С трудом поймав воздух, он добавил: «Ты пожалеешь, что сделал это». Последние слова мальчик выплюнул с такой злобой, что у Тита возникло нехорошее предчувствие. И тут же ребенок рванулся в сторону и, дотянувшись до висевшего у него на шее свистка, издал пронзительную трель.
Далее события развивались с калейдоскопической быстротой. Из-за живой изгороди, словно получившие сигнал о выступлении актеры, игравшие одну из комедий Теренция, тут же повыскакивали схоларии; некоторые из них уже бежали в направлении птичьего двора.
– Убейте, убейте его! – завизжал мальчик, когда в загон влетели двое стражников. – Он на меня напал!
Прожужжавшее рядом с головой Тита копье с лязгом ударилось о металлическую сетку курятника. Как ни странно, но, едва не попрощавшись с жизнью, юноша лишь успокоился; ему удалось сконцентрироваться и начать действовать быстро и уверенно. В отличие от пограничных полков или мобильных действующих армий, дворцовая стража формировалась за счет тех, кто скорее был фанатично предан императору, нежели отличался выдающимися боевыми качествами. Тит был уверен, что, доведись ему сойтись лицом к лицу с любым из схолариев, перевес окажется на его стороне.
После того как в детстве Тит неудачно упал с лошади, его отец купил раба, бывшего гладиатора, в задачу которого вменялось научить парня искусству самообороны. (За несколько лет до этого гладиаторские школы были закрыты императорским указом, и рынки наводнили бойцы-невольники, поэтому Гай мог выбирать среди самых лучших.) Тит оказался способным учеником; многие часы ежедневной практики в избиении деревянным мечом столба, битвы на шестах, рукопашных боях – все это сделало его настоящим мастером единоборств, заставив позабыть о физическом недостатке. «Давай, шевелись, ты, мешок с костями», – подначивал его во время занятий инструктор, повторяя любимую фразу собственного