— Конечно, — с готовностью подтвердил
он. — Столько раз, что и не упомню.
— Я серьезно!
— А если серьезно, огонек, каждый раз
влюбляешься, словно впервые, а любимая женщина кажется
единственной.
В его словах прозвучала нежность,
неожиданная как для него, так и для высказанной фразы. Облик
немного поплыл, став куда мягче и даже мечтательнее. Не упомнит,
сколько раз влюблялся? Ой, не договаривает что-то Его Величество!
Но я сделала вид, что ничего не заметила.
— И что бы вы почувствовали, будучи
влюбленным, если нужно жениться на совсем другой? Или она тоже
когда-то была единственной?
— Не путай нужды государства с
чувствами! — рявкнул он. — Жену нужно уважать, любить
необязательно. Мужа, впрочем, тоже.
— Я, слава Богине, не королева,
поэтому хочу своего мужа любить. И от него жду того же. Может,
тогда и не появится желания замуровать в монастыре на все
посмертие. Или это было сделано от большой любви? Монастырь-то
женский. — Я невольно хихикнула. Призрак же замер и возмущенно
уставился, наверняка придумывая какую-нибудь ответную гадость, но я
невозмутимо продолжила: — Так мы идем, Ваше Величество? А то еще
рассыплется скелет, вашу кость нечем будет заменять, а без замены я
ее забирать не буду.
— Твое дурное воспитание извиняет
только возраст, — мрачно буркнул Франциск и полетел вперед. — Меня
удивляет, что твой жених все еще хочет жениться. Или не хочет, но
долг перед семьей заставляет? Да, долг превыше всего, огонек.
Разговор казался подозрительным. Этак
я выпущу Его Величество из монастыря, а он в благодарность сдаст
меня моим родственникам, посчитает своим долгом помочь мне
выполнить свой.
— У меня нет долгов перед Антуаном. А
если такой вдруг появился у тети, пусть она и выходит, — на всякий
случай предупредила я. — Правда, боюсь, что и дядя, и Антуан будут
против.
Призрак что-то неразборчиво пробурчал
под нос и чуть ускорился. В исходящем от него свете были прекрасно
видны следы, оставляемые мной в пыли. Глубокие следы. Здесь давно
никого не было. Знает ли нынешняя мать-настоятельница о системе
подземных переходов? Или последним, кто ею пользовался, был тот
самый невезучий скелет? Тогда кем он был, если знал то, что было
неизвестно в монастыре даже главным?
— А этот, который скелет, он появился
до вашего появления или после?