За волнистыми стеклами вагонов в темном небе дрожал серебряный диск Аконита, похожий на бельмастый глаз. Тускло светились звезды. Пассажиры, разместившись на узких полках, спали. Позади остались вокзальная сутолока, ругань проводников, споры из-за мест, надсадный хрип носильщиков и опасливые взгляды попутчиков, старающихся побыстрее затолкать в багажные ящики свой нехитрый скарб.
Поезд спал – и не спал. Тяжелый дорожный сон сумел одолеть далеко не каждого. В душных вагонах, пропитанных кислыми запахами медного окисла, плохо выделанных кож и копченой прыгунятины, ароматами браги и лепестков желтушника, смрадом гнилых зубов и потных тел, большинство из полутора сотен торговцев, фермеров, ремесленников, служащих, паломников балансировали на грани забытья, погруженные в мечты, заботы, радости и горести своей для каждого и общей для всех жизни.
В последнем вагоне на жестких досках нижней полки лежал, глядя в ночь, уполномоченный представитель Государственного канцлера Медеи Клим Елисеев. Рядом, голова к голове, безмятежно похрапывал, обняв пулевую винтовку и шевеля во сне толстыми губами, верный ординарец Елисеева Цендорж Табын.
Вагон, в котором они ехали, сильно мотало. Поезд мчался на восток. Клим беззвучно усмехнулся. Мчался – это сильно сказано. Меднодорожный путь не позволяет развить скорость свыше сорока километров в час. В редких случаях машинист может разогнаться до пятидесяти. На далекой олд-мамми с такой скоростью ездили триста лет назад. Тут, на Медее, это пока – рекорд.
Елисееву не спалось. Не то чтобы он страдал от бессонницы, нет. Но события последних дней, а самое главное – дней предстоящих, требовали глубокого осмысления. Тут нельзя было положиться на волю рока, исповедуя принцип «будь что будет» или «чему быть, того не миновать».
Загадочный и пугающий объект «Зеро», огромный металлический шар, пожирающий скалы где-то в отрогах Экваториального хребта… Клим имел четкий приказ от Государственного канцлера – организовать поисковую экспедицию и обнаружить объект. Кроме того, они с Лускусом поговорили, что называется, по душам, и одноглазый канцлер сказал ему:
– Браток, я тебя не как официальное лицо, я тебя как друг прошу – найди эту хреновину. У меня осталось два пузыря и десяток преданных стэлменов. Они будут ждать. Но всему есть предел, даже их верности и терпению.