– Нет, мам, не боюсь. Хотя… все мы чего-то боимся, даже если не осознаем. Ну суеверная немного, и что?.. Мне – так легче.
* * *
Сапожник повертел в руках туфлю и флегматично поинтересовался:
– Вам срочно или оставите?
– Если можно, срочно, – ответила Ирина.
– Отчего ж нельзя? Можно и срочно. Двести сорок рублей.
– Хорошо. – Ирина вытащила кошелек.
Отсчитав сдачу, мастер кивнул на узкий диванчик у противоположной стены каморки:
– Присаживайтесь. Минут пятнадцать придется подождать.
Возле диванчика на небольшом трехногом столике покоился потрепанный журнал, пол-обложки которого занимали силиконовые прелести некой неопознанной девицы. Назывался журнал почему-то «Анекдоты», хотя столь выдающийся бюст должен был бы вызывать не смех, а по крайней мере уважение. Или зависть. Или сочувствие… Тут уж с какой стороны посмотреть.
Ирина потянулась за журналом, но в этот момент дверь каморки отворилась, и в мастерскую, подволакивая ногу, вошел худощавый парень лет тридцати. Заинтересованно глянув на Голикову сквозь толстые стекла очков в изящной металлической оправе, он подошел к прилавку, нагнулся, стащил с правой ноги сандалию и протянул ее сапожнику:
– Не поможете моему горю? Ремешки порвались.
– Вам срочно?
– Хотелось бы. А то босиком как-то не комильфо – носок постоянно сползает.
– Тогда за дамочкой будете. – Мастер положил сандалию на верстак слева от себя.
– А сколько это займет времени?
– Постараюсь не задерживать.
Ирина чуть отодвинулась в сторону, освобождая место. Мужчина благодарно кивнул, на левой ноге допрыгал до дивана и плюхнулся рядом. Потянулся было к журналу, но, вспомнив про соседку, отвел руку. Ей даже показалось, что он покраснел. Какой-то несуразный, словно большой ребенок.
Вопреки подавляющему большинству девиц, предпочитающих мачо или, как там сейчас модно называть волосатых и плечистых, – альфа-самцов, Ирине нравились очкарики. Еще со школы. Они казались ей загадочными и умными. А интеллект привлекал гораздо больше, чем ярко выраженные маскулинные черты. Может быть, потому, что сама была не из тихонь? Неудивительно: отец-спортсмен воспитывал дочку соответственно. Потому и мальчишечьи игры всегда были ей по душе – уже после четвертого класса каталась с мальчишками в излучине реки на плотах. А в пятом – влюбилась. В отличника, который вдобавок еще играл на виолончели. Парнишка носил очки и был старше не на два года, как подойти к нему, она не представляла. Слишком неприступным и умным он ей казался.