К концу путешествия автор подводит нас к главной богословской мысли повести: личность человека – это божественная тайна, и общение людей – это приобщение тайне. Эти слова могут показаться излишне торжественными, но стоит попробовать применить их как руководство к действию, чтобы убедиться в том, сколько открытий мы можем сделать в собственной повседневности. Серые, отстранённые лица прохожих; привычные лица близких; бытовые фразы, за которыми мы не ожидаем ничего нового. Выстраивая отношения с людьми, мы создаём внутри себя образ другого человека – и потом болезненно переживаем, что этот образ не соответствует действительности. Совсем другое переживаешь, когда относишься к неизвестным тебе сторонам личности как к божественной тайне. Сначала трудно поверить в то, что эта тайна действительно существует. Но постепенно усилие веры оказывается вознаграждено, когда божественная тайна начинает сама открывать себя.
Так происходит со многими героями повести. Так происходит с Еленой – «захожанкой» с кольцом в носу, которая не поставить свечку «зашла», а ни много ни мало попала на Синай. Так происходит со старцем Адрианом, который даже на пустынном и неприступном Синае искал ещё большего уединения и поселился в скиту, – но которому Бог поручил наставить эту самую девушку с кольцом в носу и читать ей Книгу пророка Исаии. Когда-то Бог послал апостола Филиппа объяснить эфиопскому евнуху на пустынной дороге смысл пророчества Исаии (Деян. 8:26–39), – и это, возможно, был первый язычник, принявший Крещение; а теперь синайский старец в пустыне наставляет девушку, не знающую о Христе, но усиленно ищущую того, что ей неведомо, – и кто знает, к чему это приведёт?
В последней главе книги Валерия Алфеева доводит эту мысль до логического предела: не только личность – это божественная тайна, но и каждое событие – это тайна, которая никогда не повторяется. Любое событие – это чудо, ибо для Бога нет разницы, творить ли что-то из ничего, менять естественный ход вещей или устраивать обстоятельства так, чтобы привести человека в изумление. И если это изумление пережито, то как хочется его удержать и как трудно это сделать! «Священный Синай» – это как раз опыт «схватывания» чуда. Повесть становится иконой неповторимого события, помогающей тем, кому трудно разглядеть божественные отсветы в событиях собственной жизни, и радующей тех, кто пережил нечто подобное.