Бросок. Смазанный, почти молниеносный. Такой, что едва ли заметит человеческий глаз - так умеют двигаться только высшие расы. И вдруг время застыло. Замерло, растеклось по пространству камеры. Словно в синематографе внезапно засбоила перемотка. Дженни услышала над ухом полный ярости рык и лишь мгновение спустя поняла, что рычит она сама. В крови вспыхнула ярость - веселая, хмельная, выжигающая гнилой страх.
Эта же ярость наполнила девушку легкостью и силой. Словно под кожей запрыгали сотни огненно-горячих искорок, делая тело пластичным, неестественно гибким и сильным. Дженни вспрыгнула на койку, легко уходя от удара, и пнула толстуху ногой в грудь.
Треск ломающихся костей. Полный нестерпимой муки вой. Огненный ореол, отчего-то вспыхнувший на мгновение вокруг тела и внезапный ужас в глазах двух оставшихся женщин.
От удара толстуха отлетела в другой конец камеры, ударилась о стену и сползла по ней, словно куль с тряпьем. Две другие противницы отшатнулись, с ужасом глядя на Дженни.
А потом одна завизжала на противной, нестерпимо высокой ноте, а вторая бросилась к двери и заколотила в нее.
“Никто не откроет, - отстраненно подумала Дженни, все еще не осознавая до конца случившееся. - Охрана знает, что меня здесь должны “учить””.
Но она ошиблась. Дверь распахнулась почти сразу. На пороге, поигрывая дубинкой, стояла мосластая охранница.
- Чего орем? - недовольно спросила она, перебивая визг пегой шакалихи.
Та резко замолчала, всхлипнула и ткнула в Дженни дрожащей рукой.
- Она… она…
- Она убила Марту, - проскулила ее подруга, указывая на безжизненное тело толстухи.
***
Дальше все запомнилось урывками. Камера наполнилась охранниками. Несмотря на то что Дженни и не думала буйствовать, на нее надели наручники.
Чуть позже появились два здоровенных мужика в белых халатах. Они сгрузили толстуху на носилки и унесли. Из коротких реплик, которыми обменивались медики, Дженни поняла, что женщина все еще жива и чуть не расплакалась от облегчения.
Потом был допрос, на котором офицер Такшери снова и снова спрашивал, что побудило Дженни напасть на сокамерницу.
- Я не нападала, - упрямо повторяла девушка. От недосыпа и недавно пережитого стресса слипались глаза. Хотелось на кровать - хотя бы на узкую тюремную койку. Чтобы свернуться клубочком и задремать. - Это была самооборона.