– А что за теория? – с интересом спросил Славик.
* * *
Общая теория маньячества, оглашённая Сергеем Овсяночкиным в бильярдной торгового комплекса «Комма» и воспроизведённая затем в следственном изоляторе, открывалась злобными нападками на человеческую личность.
Что мы о себе возомнили? Кто мы такие? По какому праву полагаем себя главной ценностью? Язык живёт тысячелетия, а мы даже до ста лет дотянуть не можем. Не ясно ли, что отдельная особь не имеет самостоятельного значения – она всего лишь клеточка огромного организма, именуемого языком. Человек может заниматься чем угодно: срубать бабки, строить дворцы, изобретать велосипеды – однако настоящая его задача одна: породить собственное подобие и передать ему язык в целости и сохранности.
Наша вера в уникальность человеческой личности поистине трогательна. Мы никак не желаем понять, что, будь каждый из нас незаменим, жизнь бы остановилась.
Гордыня, господа, гордыня!..
Однако случая ещё не было, чтобы Сергея Овсяночкина не перебили на самом патетическом месте.
Единица! Кому она нужна?! —
с пафосом процитировал Пётр Пёдиков пламенные строки революционного поэта. —
Голос единицы тоньше писка.
Кто её услышит? Разве жена!
И то если не на базаре, а близко…
Славик также был в некотором замешательстве.
– Так ты о языке или о народе? – уточнил он.
– Без разницы! – отрубил Овсяночкин.
– Как это?..
– Видите ли, Вячеслав… – интеллигентно заблеял со своей шконки задержанный Пёдиков. – Были времена, когда слово «народ» и слово «язык» означали одно и то же. Скажем: «Пришёл Бонапарт и привёл с собой на Русь двунадесять языков…» То есть привёл армии двенадцати покорённых им стран. Или, допустим, кто такие язычники? Нехристи. То есть народы! Народы, до которых ещё не добрался свет истинной веры… Так что в этом смысле Серёженька совершенно прав.
Недоучка-филолог издал недоверчивое мычание.
– А если опираться на генетику, – ласково пояснил Пётр, – придётся изъять из русской литературы почти всех наших классиков. Репатриировать Лермонтова в Шотландию, Тургенева – в Калмыкию, а уж куда выслать Владимира Ивановича Даля – даже и не знаю, столько в нём разных кровей намешано… Нет-нет, Вячеслав, даже не сомневайтесь: народ – это язык. А язык – это народ.
– Народ-точка-ру! – неистово призвал всех к молчанию Сергей Овсяночкин.