– Я за Джима в ответе, и я его никому не отдам, – прошептал Тимка. Он влез на подоконник, посмотрел вниз, и ему стало нехорошо. Тогда он посадил Джима себе на спину, лег на живот и стал сползать с подоконника ногами вниз. В конце концов он повис на руках, зажмурился и разжал пальцы.
Приземление оказалось не таким страшным, как он боялся. Тимка поднялся на ноги, еще раз посмотрел на окошко, за которым провел столько лет, и пошел вверх по темной улице. Он смутно помнил, что если идти все время в одну и ту же сторону, то далеко за городом, за огородами и полем, будет лес, в который их когда-то возили на автобусе спонсоры.
«А в лесу мы не пропадем, – думал Тимка, – построим маленький домик из веток, сделаем печку. Я буду ягоды собирать, и грибы, и орехи. Еще есть всякие съедобные корешки. У диких пчел можно мед брать. А можно посеять пшеницу: набрать зернышек на поле, вскопать и засеять. Учительница биологии говорила, что из одного зерна вырастает сто штук. Будем лепешки печь. Зверушек всяких лесных приручим, будем с ними играть. Хорошо бы еще с медведями подружиться».
Тимка представил себе, как он каждый день все ближе и ближе подходит к медвежьей берлоге, приносит мед, коренья. Как медведица сначала рычит на него, а потом понемножку привыкает. Как он, Тимка, играет в траве с медвежатами, а потом засыпает вместе с ними, прижавшись к большому и теплому медвежьему боку. Медведица могла бы стать ему вместо мамы, ведь своей у него нет…
Путь к лесу оказался гораздо длиннее, чем думал Тимка. Он долго блуждал по ночному городу, иногда ему навстречу попадались люди, но спросить их он боялся. Однажды мимо проехала милицейская машина, и Тимка подумал, что сейчас его арестуют за побег и вранье, но машина проехала мимо.
Потом жилые кварталы сменились какими-то гаражами и пустырями, и в конце концов Тимка вышел в поле. Асфальт сменился грунтовкой. Луны не было, и Тимка стал сомневаться – правильно ли он идет.
Вскоре мальчик почувствовал голод и с ужасом вспомнил, что крысе, а тем более детенышу, надо есть гораздо чаще, чем человеку. И еще ему надо пить, а у него с собой ничего нет: ни еды, ни воды. Пшеница созреет не раньше, чем через месяц. А орехов в лесу, наверное, еще нет.
Тимка подумал, что вряд ли он сумеет сложить печку. И где они будут держать воду? Можно, конечно, слепить большую бочку из глины. Но глину, кажется, надо обжигать, иначе она раскиснет. А у него нет спичек… И теплой одежды у него нет.