Передо мной был не кто иной, как «Вилли», тренер футбольной команды, о котором рассказывал полковник Решетов. Шрам! Шрам на лбу, идущий к левой брови…
Несмотря на уже значительный опыт в разведывательной службе, меня всегда поражали такие совпадения, когда в известной степени умозрительные, еще не проверенные агентурные данные вдруг воплощались в реальную действительность. Какое-то сообщение мало осведомленного человека, сделанное когда-то, вдруг облекалось в плоть и кровь. «Вот что значит особая примета для разведчика!» – мелькнуло у меня в голове.
Гауптман пронизывающе смотрел на меня прозрачными, стального оттенка, блестящими глазами. Взгляд у него был режущий, твердый.
Я ждал.
Наконец гауптман Гюберт – а это был он – произнес по-немецки первую фразу:
– Что вам угодно здесь?
Я пожал плечами и сделал вид, что не понял ни слова. Гюберт продолжал сверлить меня холодным взглядом. Потом он вышел из-за стола, прошелся по комнате, внимательно осмотрел меня сбоку, сзади и уже по-русски спросил:
– Каким языком владеете?
– Кроме русского, никаким, – ответил я.
Гюберт остановился против меня. Теперь я рассмотрел его лучше.
Он был старше меня, высок, статен и, надо отдать должное, даже красив. У него было удлиненное лицо с высоким лбом, немного тяжелый подбородок, надменные, со злым и острым изломом брови, прямой нос, тонкие, резко очерченные губы и суровые линии у рта. Хорошо приглаженные волосы были разделены косым пробором. Весь облик гауптмана говорил о воле и решительности.
Подойдя к столу, Гюберт вынул из портсигара сигарету, закурил.
Все это он проделал размеренными движениями человека, вполне уверенного в себе. Несмотря на высокий рост, походка его была мягкой и гибкой, даже несколько крадущейся.
– Чем могу служить? – спросил он, элегантным жестом вынув папиросу изо рта.
– Я к вам от господина Саврасова.
Гюберт искусно изобразил на лице недоумение и, прищурив один глаз, поинтересовался:
– От какого Саврасова?
«Начинается… – подумал я. – Начинается экзамен на разведчика».
– От того инженера Саврасова, к которому вы послали Брызгалова, – пояснил я.
Гюберт продолжал курить, смотрел на меня с непроницаемым лицом и после новой, долгой паузы спросил:
– Вы знаете Саврасова?
– Да.
– Брызгалова?
– Тоже.
– Кого же вы узнали раньше? – и я почувствовал режущий взгляд его глаз.