– Все в порядке, Валентин Константинович, – сказал Костров.
– То есть?
Костров сказал, что унтер принял его за своего и выболтал много интересного.
Зарубин расхохотался.
– Что же он нашел в тебе немецкого?
– Кроме языка, вероятно, ничего.
Рассказ пленного о поражениях гитлеровских войск доставил Зарубину огромную радость. Несмотря на временные неудачи Красной армии, несмотря на провокации фашистской печати, Зарубин всем сердцем и душой чувствовал, что продвижение врага должно остановиться. Он был убежден, что гитлеровцы не войдут в Москву. Так и произошло. И эту первую волнующую весть довелось услышать из уст врага, который сам лелеял мечту побывать в столице Советского государства, который вместе с другими головорезами слепо верил утверждениям своего сумасбродного фюрера о непобедимой мощи фашистских полчищ.
– Дежурный! – громко позвал Зарубин.
Пленный испуганно вскочил с места и вытянулся. Костров сдержал улыбку.
– Отведите его на кухню, – приказал Зарубин вошедшему дежурному, – пусть топит печь и чистит картофель. В его положении это уж не так плохо. А сюда пришлите всех командиров.
Пленного увели.
Костров сел за стол и начал коротко заносить в записную книжку сведения, сообщенные немцем.
А Зарубин вышел из землянки и остановился у входа. От радостного возбуждения ему стало жарко. Он расстегнул ватную фуфайку, воротник гимнастерки и озабоченно всмотрелся в небо, запрокинув голову.
Погода, несмотря на декабрь, стояла отвратительная, – снег шел вперемежку с дождем.
К землянке начали собираться командиры.
– Погодка-то, а? – сказал Зарубин подошедшему командиру взвода Бойко и вновь посмотрел на небо. Бойко неторопливо огляделся.
– Скоро мороз стукнет, товарищ капитан, – заметил он. – А старики говорят, что если земля промокнет перед зимой, то это к хорошему урожаю. Я, правда, не знаю, насколько это верно, хлебопашеством никогда не занимался.
– К урожаю? – повторил Зарубин задумчиво.
Собственно, что же здесь хорошего? Если и будет урожай, то кто его соберет? Разве он достанется советским людям?
Зарубин хотел поделиться своими мыслями с Бойко, но того уже не было – он вошел в землянку.
Наконец все собрались.
– Георгий Владимирович, – обратился Зарубин к Кострову, усаживаясь за стол, – расскажи товарищам о своем разговоре с пленным унтер-офицером. Я с этим немцем возился битый час бестолку, – пояснил он собравшимся. – Ни имени не называл своего, ни номера части. Нахально смеялся мне в лицо. А стоило мне выйти из землянки на несколько минут, как он все рассказал капитану Кострову. Объясни-ка нам, товарищ Костров, как ты с ним нашел общий язык.