Сам Зарубин с капитаном Костровым сидел на корточках поодаль от полотна, за штабелем полусгнивших, заметенных снегом шпал. На шпалах ничком лежали два партизана-наблюдателя.
– Ну и прохватывает!.. – пожаловался один.
– Да, мороз, что надо, правильный, – согласился второй. – Ты нос потри снегом, а то он у тебя назавтра отвалится. Какой из тебя будет партизан без носа!
Партизан с побелевшим носом уже хотел выполнить совет товарища, но вдруг, взглянув на полотно, приглушенно вскрикнул:
– О! Гляди!
Вдали, в предрассветной мгле смутно забелел свет.
Ветер дул навстречу составу, и шума его движения не было слышно. Партизан, заметивший поезд, быстро скатился со штабеля и, крякнув от холода, бойко доложил:
– Показался, товарищ капитан. Ползет. Определенно он. С одной фарой на левой стороне. Сейчас погреемся, а то, кажется, у меня печенка уже замерзла, – и, похлопывая руками, он принялся вытанцовывать на месте.
Зарубин и Костров надвинули капюшоны, поднялись и стали наблюдать.
Тишину прорезали четыре коротких, тревожных свистка паровоза. Уже явственно доносился шум приближающегося поезда.
Зарубин энергично толкнул в бок Кострова и коротко бросил:
– Давай!
Костров, пригнувшись, спустился в канаву. Тотчас от снега отделилось несколько белых фигур с ломами, клещами, веревками. Они подползли к полотну, и закипела работа.
Остальные, забыв о холоде, приникли к земле в ожидании команды.
Преодолевая крутой подъем, начинавшийся на тридцатом километре, состав тянулся так медленно, что можно было, идя шагом, не отстать от него. Он был уже весь на виду.
Паровоз натужно пыхтел. Вот он миновал контрольный столб, въехал на место, где рельсы только что освободили от креплений, и вдруг, загрохотав по шпалам, остановился, окутанный клубами пара.
– Вперед, товарищи! – громко крикнул Зарубин и с автоматом в руках бросился к паровозу.
С обеих сторон полотна с криками: «Ура!», «За Родину!» – устремились к составу партизаны.
Из паровозной будки один за другим вылетели вниз головой два человека в зеленых немецких шинелях. Глухо ударившись о землю, они остались недвижимы. Вслед за тем выпрыгнул машинист. Набирая пригоршнями снег, он стал обтирать руки.
– Пароль! – потребовал Зарубин, приближаясь к нему.
– «Брянск»! – ответил тот. – Видишь вот, двух «помощников» сразу ухлопал. – И добавил: – Привет от Якимчука.