— На медведя охотимся, на зайца не смотри, — с укором сказал Быканыров и свистнул.
Белка с сосны прыгнула на елку и скрылась.
Друзья пошли дальше. След вывел их из ложбинки на небольшую поляну, окруженную березами и елями, и оборвался у разоренного ветвяного шалаша.
Тут же чернели еще не засыпанные снегом остатки перегоревшего костра, обгоревшие спички, окурки от папирос.
Поляна была вытоптана человеческими ногами, и от нее в тайгу уходил след свежепроложенной, отлично видимой лыжни.
Таас Бас рвался вперед, по лыжне, но старик сдержал его.
— Где же твой медведь? — спросил он с усмешкой Шелестова.
— Ничего не понимаю, хоть убей, — признался майор.
— То-то. Человек оставил след, а не медведь. Я сразу увидел.
— Но как? Как? — горячо заинтересовался Шелестов. — Почему я не разобрался? Да и сейчас я еще не совсем уверен.
Быканыров ухмыльнулся, снял рукавицу, отодрал сосульку от шарфа и полез в карман за табаком и трубкой.
— У человека два глаза, а у охотника четыре, — набивая трубку махоркой, начал он в поучительном тоне. — Тот глупый дурак подвязал к рукам и ногам лапы медведя. Думал, не поймут люди. А я понял. А почему понял? Идем сюда, — и старик сделал несколько шагов назад, туда, где еще был виден след медведя. — Смотри! Разве у медведя задние ноги одинаковые? А? Видишь, обе левые…
Шелестов опустился на одно колено, всмотрелся. Точно. Правая задняя нога «медведя» оставляла отпечаток левой ноги.
— И как же я прохлопал? — и майор с досадой стукнул себя по лбу.
Быканыров, довольный своим открытием и проницательностью, покуривал трубку и улыбался.
— Теперь мне все ясно, — сказал наконец Шелестов. — Интересно, кому понадобилась такая хитрая маскировка? Вот бы что хотел я сейчас знать.
— Узнаем. Придет время и узнаем, — заметил уверенно старик. — Может быть, комендант пошутить захотел, — добавил он.
Они возвратились вместе на поляну. Шелестов собрал окурки от папирос, обернул их носовым платком и положил в карман. Он начал обследовать место, где стоял шалаш, в надежде обнаружить что-нибудь ценное, а Быканыров занялся изучением следов.
Майор перевернул хвойный настил, который, видимо, прошедшей ночью служил кому-то постелью, разгреб золу, раскидал обгоревшие головешки, но ничего не нашел.
— Жаль, очень жаль, но ничего нет, — сказал он вслух и обратился к Быканырову: — Ну что там нового?