– Ну-ну, не так кровожадно, голуба. Давай-ка собираться. Мне пора… Как же насчет дельца?.. Сошлись?
– Опять ты насчет дела… При чем тут дело? Я дал себе слово больше никогда не садиться в самолет. Понимаешь, никогда?.. Вот ты, усатый, наверно, даже не сидел в самолете? Ну, говори же: сидел или нет?
– Зачем мне?
– Вот, вот – зачем?.. А зачем мне? Чтобы опять встретиться в воздухе с малым, который будет думать только о том, как бы всадить мне в брюхо пулеметную очередь?
– Э, голуба… А ля герр, комм а ля герр!
– Брось оперетку! – Фохт сердито стукнул по столу кулаком. – Это единственное, что ты запомнил из «Марго». Ну и молчи. Что ты понимаешь в войне! Портянки, одеяла, котелки?! Ну, теперь еще в придачу такие дураки, как я. Все, на чем делают деньги!
– Послушай!
– Нет, теперь уж ты слушай меня!..
Фохт сжал голову руками. Его бледное лицо с опущенными веками было как маска покойника. Некоторое время он покачивался из стороны в сторону. Потом открыл глаза и удивленно уставился на полковника.
– Значит, снова на самолет, снова в воздух? И все это за двести паршивых долларов, которых не берут ни на одной бирже мира?.. А ты понимаешь, что это значит – снова в самолет?.. Это же смерть! Почти наверняка смерть. А ты говоришь об этом, как о каком-то интендантском гешефте… Понимаешь ты это, крыса?.. Кр-рыса! – И он потянулся было к подуснику Косицына, но тот отстранил его руку, и она безжизненно повисла.
Фохт поднялся на нетвердые ноги и, опрокидывая стулья, пошел к выходу.
Полковник наскоро расплатился с подбежавшим боем. Выходя из вестибюля, он взял Фохта под руку, потянул к извозчику, но летчик пьяным усилием сбросил руку полковника и направился влево, в сторону китайского города.
– Куда же ты, барон?
– Куда?.. Да, да, куда я?.. Ах да, чуть не забыл. Ты вот что, Иуда, дай мне пять долларов сейчас. Можешь записать за мной… десять.
– Зачем тебе? Переночуешь у меня, а завтра в дорогу, тебе нужно выспаться, ты… устал… Право, поедем лучше ко мне.
– Устал?.. Да, я устал… Но ты не бойся, к утру, как условлено, я буду у тебя, а сейчас гони пять долларов… Не бойся, я приду – твои сребреники не пропадут… Слово русского офицера!
Полковник колебался. Нехотя вынул деньги, протянул Фохту.
– Но помни, барон, завтра ровно в десять у меня соберутся все, кто должен ехать в бригаду.