Пруст раздул усы, и на его лице отразилось искреннее недоумение:
– Я тебя не понимаю, Конрад.
– Так вдруг не исчезают из-за нового назначения.
Пруст громко расхохотался:
– Кажется, я тебя понял. Неужели же ты вообразил?..
– Был слух…
– Не воображаешь же ты, что между ними может пробегать черная кошка? Так, маленький серый котенок! Различное толкование одной и той же идеи.
– Я не вполне понимаю…
Пруст вернулся к креслу и, откинувшись в нем, сцепил пальцы на животе.
– Если ты действительно понимаешь не все до конца, то пожалуй, лучше сейчас же поставить точку над «i», до твоего свидания с фюрером. Все дело… было в Австрии. В различном отношении к аншлюсу.
Шверер с недоверием посмотрел на Пруста.
– Гаусс, как я понимаю, был полностью «за».
– Да, но представлял себе аншлюс как укрепление нашего тыла, – не сморгнув, продолжал тот, – а фюрер рассматривает его как мост к Чехии, к дальнейшему походу на восток.
– И в этом все дело? – с облегчением спросил Шверер.
– Разумеется.
– А я-то вообразил…
– Значит, до завтра? – И Пруст снова поднялся.
– Да. Еще минуту…
– Да?
– А что поручено теперь Гауссу?.. Не секрет?
Пруст на минуту задумался.
– Разумеется, секрет. Впрочем, не от тебя… Видишь ли, поскольку он был настроен против восточных планов как возможного начала решительного наступления, а фюрер вовсе не хочет с ним ссориться и верит в его способности, он поручил Гауссу разработку совсем другого направления.
– Не имеющего отношения к России?
– И да и нет.
– То есть?
– Все происходящее в Европе и даже в мире имеет теперь отношение к России.
– Значит, ты имеешь в виду…
– Южный театр – и только!
– Ты меня очень успокоил.
Они расстались до следующего дня, когда поезд увез их в Берхтесгаден.
Прием был назначен на утро.
Ночь генералы провели в одном из отелей.
Давно прошли те времена, когда приезжающие на виллу Вахенфельд находили приют в частной гостиничке «Цум Тюркен». Теперь во всем районе вокруг «Волшебной горы» едва ли можно было найти хотя бы одного жителя, который не был бы эсэсовцем или агентом СД, наблюдающим за этим эсэсовцем.
Наутро к отелю был подан закрытый автомобиль с двумя эсэсовцами на переднем сиденье.
Автомобиль направился к Бергофу, но вдруг резко свернул у перекрестка, которого неопытный глаз даже не приметил бы. Автомобиль взбирался извилистой дорогой, пролегавшей по склону горы. Шверер на глаз определил ее высоту примерно в две тысячи метров.