– «Циня»? Как она к ним попала?
– Все уже знают об этом деле.
– А что они раньше не знали, что в советский тыл забрасываются наши люди?
– Дело не в этом, – начиная тоже сердиться, объяснял гамбургский управляющий. – Это ни для кого не новость. Но Круминьш и Силс добровольно явились к советским властям. Вот что вызвало бурю.
– Ах, вот что, – с облегчением воскликнул директор. – Так эту бурю нужно поддержать. Раздувать их негодование. Мы немедленно свяжемся с Центральным советом. Настроения, о которых ты говоришь, нужно укреплять.
– Господи! Господи, боже мой! – в отчаянии воскликнул управляющий. – Наши люди бросают работу, они требуют отправки на родину, понимаешь.
– Какая родина? О какой родине болтают эти ослы?
– «Мы их обманываем»!.. Изволите ли видеть: «Это вранье, будто каторга ждет их в Советском Союзе в случае возвращения»… Они говорят, что имеют право…
Резкий крик директора прервал его:
– Право?! Мы покажем им «право»! Смело хватай красных агитаторов.
– Хотели взять Вилму Клинт, и что получилось? – пожаловался управляющий. – Скандал, черт знает что! Они начинают говорить о своих правах?! Это же просто небывало! Это скандал!
На любекском конце провода наступило продолжительное молчание. Управляющий было подумал: уж не разъединили ли их опять? Но, по-видимому, главный директор попросту обдумывал ответ.
– Так… так… – пробормотал он наконец. – Они говорят: «Право? Отправка на родину?» Это очень серьезное дело. Гораздо серьезнее, чем ты думаешь.
– Я ничего не думаю, – рассердился управляющий, – но если их не утихомирить, то получится грандиозный скандал. Мы понесем убытки.
– Знаешь что?.. – нашелся главный директор. – Нужно вернуть на работу эту самую, как ее… Ну же, ты только что назвал ее: подружка Круминьша…
– Вилму Клинт?
– Пусть только успокоятся рабочие, пусть вернутся на свои места, а там мы будем знать, что делать: упрячем эту Клинт и урезоним их.
– Попробуй, когда они читают рижские газеты.
– Откуда они их берут? Произведи обыск, осматривайте людей у ворот, газеты отбирайте! Виновных… – Директор задохнулся от гнева и, сделав передышку, решительно заключил: – Нечего стесняться…
Громкий стук в дверь помешал управляющему расслышать последнюю фразу директора. В комнату ввалилась группа рабочих. Они стучали тяжелыми ботинками, громко переговаривались между собою и что-то раздраженно выкрикивали по адресу управляющего. Он отмахивался от них, закрывая ухо ладонью, но шум окончательно заглушил голос из Любека. От имени рабочих латышей, навербованных для военного строительства, пришедшие требовали расчета и отправки обратно в лагерь для перемещенных.