С началом кампании революционное брожение на корабле стало чувствоваться явственно. Начались нарушения дисциплины…
“Память Азова” и “Рига” стояли на якорях посреди бухты (бухта Папонвик. – В.Ш.), а минные суда в глубине бухты, у берега. “Сообщение с берегом”, т. е. привоз провизии, почты, сношения с портом, госпиталем и прочее производились при посредстве посылки минных судов в Ревель. На берег спускали “погулять в лес”.
…19 июля (все даты по старому стилю.) я стоял вахту с 8 до 12 вечера и, сменившись, лег спать. В начале второго ночи меня разбудил вестовой: “старцер вас требуют”. Мазуров позвал меня и лейтенанта Селитренникова в каюту: на корабле находится посторонний штатский человек. Мы его должны арестовать. Возьмите револьверы и идемте со мной…”
Втроем мы вышли в темную жилую палубу и, согнувшись под висячими койками, пробрались к носовой части корабля. У входа в таранное отделение палуба сужается. Люди спят на палубе, на рундуках и в подвесных койках. Тут же была моя “заведомая” часть – малярные каюты, которыми я ведал как “окрасочный офицер”. На палубе мы заметили одного из спящих на койке матросов, к которому сбоку примостился кто-то второй, в рабочем платье. Мазуров приказал их поднять.
– Это кто? – спросил он меня.
– Это маляр Козлов, а другого я не знаю.
Другой был очень тщедушный молодой человек, небритый, не матросского вида. Мазуров спросил:
– Ты кто?
– Кочегар.
– Номер?
– Сто двадцать два, – была очевидная ерунда. Номер не кочегарный.
– Обыщите его.
В кармане у него я нашел заряженный браунинг, в другом патроны. Мы повели его в офицерское отделение и посадили в ванную каюту. Приставили часового, ученика комендора Тильмана. Тильман и доложил старшему офицеру ночью, что на корабле есть “посторонний”.
В это время разбудили всех офицеров.
Командир спустился в кают-компанию и открыл дверь в ванную комнату, где сидел арестованный. Он лежал на крышке ванны и при появлении командира не пошевелился, смотря на него спокойно и дерзко.
– Вы кто такой? – спросил командир. Неизвестный не ответил.
– Отвечайте, ведь мы все равно узнаем.
– Ну, когда узнаете, то и будете знать, – дерзко ответил “вольный”.
Его заперли снова, и он просидел арестованным всю ночь. По осмотре носового отсека оказалось, что в таранном отделении незадолго перед этим было сборище многих людей. Там был “надышенный” и “накуренный” воздух. Дело оборачивалось “всерьез”.