Быстро мой папа уехал. Никто не успел с ним проститься.
Звонят и звонят. Мамы нету. Я всем отвечаю. «Как, – говорят, – уже уехал?» – «Вчера, – говорю, – уехал». – «На фронт?» – говорят. «На фронт», – говорю.
Опять звонок.
– Ваш отец дома? – спрашивают.
– Нет, – говорю, – он уехал…
– А когда приедет?
– Нескоро.
– А куда он уехал, если это не секрет?
– Это совсем не секрет. Он на войну уехал.
– На какую войну?
– Вы что, не знаете, что сейчас война?
– Некрасиво с его стороны, некрасиво!
– Что некрасиво?
– То, что он уехал.
– Почему же некрасиво?
– Он мне должен, а сам уехал.
– Чего должен?
– Кое-что должен.
Тут я прямо растерялся. Просто не знал, что ответить. Словно папа сбежал на войну от него. Просто меня зло взяло.
– Кто, – спрашиваю, – говорит?
– Не узнал, карапуз? Ну, будь здоров!
Теперь узнал. Это дядя Гоша.
Когда меня раньше спрашивали: «Ты кого любишь?» – я отвечал: «Папу, маму и дядю Гошу».
Но это было раньше.
Мы с Бобой едем в поезде. Мы едем с ним в Баладжары к папе.
Все так быстро случилось! Так неожиданно! Вдруг звонит папа. Я сразу не понял, кричу:
– Что вам нужно?
А он говорит:
– Мне нужен Петя.
Я кричу:
– Петя вас слушает!
А он говорит:
– Папа вас тоже слушает.
Я как заору:
– Где ты, папа?
Он говорит:
– Недалеко.
Я кричу:
– Как на фронте?
А он смеется.
– Мы еще, – говорит, – не на фронте. Мы по дороге на фронт. Эшелон наш пока в Баладжарах. Мы здесь пока задержались. Как там у вас? Все в порядке?
– Конечно, – кричу, – все в порядке!
Папа все маму ждал. А ее не было. Тогда папа сказал, что он всех нас целует, чтоб мы были дружны, чтоб я слушал маму и Боба чтоб слушал, и папа повесил трубку.
Значит, папа от нас совсем близко! То есть на первой станции. Там, наверное, пушки и танки. Целый поезд военных. Папа не был военным, когда уезжал. Он был в своей старой одежде. И пистолета у папы не было. И никакой каски не было. А сейчас он, наверное, в каске. И пистолет на боку. Поглядеть бы на папу!
Но папа сейчас в Баладжарах.
А я здесь сижу. Просто глупо, когда папа там, а я здесь. Тем более он с целым войском. Тем более он в Баладжарах. Прямо, можно сказать, совсем рядом!
Я говорю Бобе:
– Слушай, ты можешь спокойно сидеть?
– Где сидеть? – спрашивает Боба.
– Ну, ничего не трогать?
– Чего не трогать?
– Ничего, – говорю, – не хватать и не трогать, а просто сидеть, можешь ты или нет?