– Вы же, Петров, длинны и сухопары, кривы и угловаты. Так и ум ваш не то чтобы плох, но отталкивает отсутствием гармонии, – Ананасович умерил свой пыл и отступил от меня к облюбованному столу.
– Вы как кактус колючи и неприглядны, но мысль о том, что на кактусах расцветают шикарные бутоны, заставляет всматриваться в вас в поисках завязи. – на этот раз Дамир Анотович смотрел на меня с уважением и едва видимой завистью.
– А как же в здоровом теле здоровый дух? – очень хотелось перевести в диалог хоть один монолог этого любителя больших эгоистичных речей.
– Все правильно, Сашенька, все правильно, – собеседник напустил на себя начальствующий вид, облокотился о стену и, скрестив руки на груди, продолжил, – но большинство путают значения этой мудрости древних. Оздоравливай дух, укрепляй разум и тело твое станет ему под стать. Каждое свое слово Ананасович сопровождал покачиванием наклоненной головы, отчего стал похож на китайского болванчика: «А вы, Петров, кактус, и мы от вас ждем шикарного бутона».
Этот странный человек еще много говорил на разные темы. Жаловался на большие нагрузки на государевой службе, скакал, скалился и даже что-то пел на непонятном мне языке, наверное, татарском. Длилось это недолго, ему позвонили, и уже в процессе разговора по телефону он преобразился в привычную ипостась большого начальника с колючим взглядом.
– В ящике стола вы найдете ответы на ваши вопросы, конечно, не на все, но все же. Я вынужден откланяться, – говорил все это Дамир Анотович резкими рубленными фразами, лицо его стало словно маска, а глаза светились льдом делового подхода. – Я с вами прощаюсь.
Резко повернувшись, он вышел из комнаты. В столе я нашел небольшую папку красного цвета, к ней был прикреплен листок ознакомления. В нем уже была вписана моя фамилия с инициалами и даже стояла галочка в месте, где мне необходимо поставить подпись. Конечно, меня посетила мысль: «Сначала прочитать, а потом расписаться или вообще не расписываться», но следующая мысль о том, что без подписи сработает какой-нибудь защитный механизм с бомбой или ядовитым газом, позабавила меня, но умерила мой бунтарский порыв. Аккуратно вписав набор закорючек, именуемых подписью, в определенное место, я приступил к чтению.