Потом он весело захохотал, а я дико засмущался. Я совсем забыл, что за мной наблюдает куча глаз, и мое состояние отслеживается ежесекундно.
– Александр, внимание, – один из операторов подал голос, -мы выпускаем Ганнибала.
Сначала я опешил, какого они Ганнибала и откуда выпускают, а потом вспомнил. Так теперь зовут бывшего Лютика, льва – людоеда. Во мне все сжалось, коленки против моей воли подкосились и стали чуть заметно подрагивать. Если на меня решит сейчас напасть черепаха, то и от нее я вряд ли смогу убежать.
– Петров, успокойся. Помни я с тобой, – голос Ярослава придал мне сил. В его голосе было столько уверенности, что я понял, он меня в обиду не даст.
Тем временем из пещер вышел лев. Много времени прошло с момента нашей с ним встречи, но волна ужаса накрыла меня сразу. В глазах потемнело и дышать стало невыносимо тяжело. Слабость навалилась на меня так неожиданно, что я просто рухнул на траву. В голове шумело, я сидел и безвольно смотрел, как ко мне идет хищник. Снизу, из глубин страха и отчаяния он выглядел еще огромнее, еще ужасней. В глазах помутилось, фигура зверя размазалась в пятно, и только два огромных желтых глаза смотрели на меня неотрывно и холодно.
Я слышал, как меня зовут. Кто-то шептал мне у самого уха мою фамилию. Знакомый голос настойчиво выговаривал только одно слово: «Петров». Я прислушался и понял, что мне надо узнать этого человека, он скажет мне что-то очень важное. Я, насколько смог, сконцентрировался и напряг свой слух. Шепот перешел в полный голос, уровень звука в знакомом голосе рос все быстрее и быстрее, пока мои уши не взорвались от оглушительного вопля: «Петров!!!»
Это был Ярослав. Наваждение слетело с меня, словно душное одеяло, скинутое жаркой летней ночью.
– Вставай! Лев под полным контролем! Вставай! – Ярослав не унимался, он скоро охрипнет. – Вставай, Петров!
– Я встаю, – сил хватило на шепот, но меня услышали. В ушах раздался оглушительный по мощи выдох облегчения моего друга, чей-то тихий мат и довольное бурчание неисчислимых операторов пункта управления.
Я поднялся. Небо, подчиняясь трагизму обстановки, посерело и повисло, низко прогибаясь дождевыми тучами над моей головой. Наверное, если бы я не пришел в себя сам, то меня бы облили холодной водичкой, а, возможно, и молнией бы долбанули для профилактики.