***
Стихийные проводы выплеснулись в
посиделки в «Киллфиш» на Молокова. Народу прибилось неожиданно
много, под сотню человек. Оккупировали все столы и липкую стойку,
звенели посудой и хлопали о доски пустыми донышками. В спертом
воздухе висел гул возбужденной, разогретой алкоголем толпы, а из
туалета отчетливо тянуло травкой. В нездоровом бледном свете
кабака, лица провожающих неузнаваемо менялись, превращаясь в
застывшие маски покойников. Впрочем, в лицо Гор знал здесь едва ли
половину. По именам, или, хотя бы, прозвищам – хорошо, если с
десяток. Другом считал только одного – Лизу.
Вряд ли проболталась она. Виза в
Боград – событие не рядовое, список счастливчиков, выбивших
заветное разрешение, вывешивали на сайте городской администрации, а
уже оттуда он гангреной расползался по новостным ресурсам и
соцсетям. Среди Красноярских неформалов были люди, подающие запрос
на визу второй десяток лет подряд, - эти изучали список с лупой и
пузырьком корвалола. Каждые три месяца, с началом нового цикла,
когда Городской совет Бограда отбирал счастливчиков, миллионы
идиотов по всему миру вели себя точно так же. Закон больших чисел
как всегда работал на китайцев. Следом, вовсю разыгрывая карту
общей территории, шла Россия. Потом все остальные. В России роль
Китая играла Москва, Красноярск играл роль всех остальных, из
самого конца списка. Пять тысяч одноразовых виз в квартал на девять
миллиардов человек. Сказать, что Гору чертовски повезло, значило
ничего не сказать.
Кондиционеры морозили, словно лето
уже наступило. Лиза лежала на диване, зябко завернувшись в короткую
косуху. Ноги в драных кедах на продавленной спинке, голова на
коленях у Гора, – большая мечтательная кошка с вычерненной шерстью
и железками в ушах. Другие девчонки, знакомые и не очень,
поглядывали на нее, задумчиво кусая губы, или нервно крутя пальцами
завитые локоны. Их ярко накрашенные глаза излучали ревность и
зависть. Во всем Красноярске не наберется и пяти человек,
побывавших в Бограде. Из обычного подростка, Гор внезапно стал
вожделенным трофеем.
От этих голодных взглядов, Гор
чувствовал себя липким. Знал, стоит бровью повести, и любая, не
задумываясь, потащит его в туалет. А вон та троица у стойки, с
кровавыми пентаграммами, вытатуированными на ладонях, может и прямо
здесь, на столе, во славу Сатане, или кому там молятся эти
повернутые? Даже Лиза, обычно подчеркнуто равнодушная к сексу,
сегодня смотрела на Гора иначе. С вызовом смотрела. И касалась
иначе. Не по-дружески. Гор старался не обращать внимания, но когда
ее коротко стриженный затылок терся о его бедра, получалось не
очень.