Йер не вмешивался. Прислонился боком
к косяку, откровенно любуясь резней. Свечи горели и здесь, тени и
силуэты сплетались, перетекали друг в друга в завораживающем танце
под пение стали и аккомпанемент смерти.
А затем снова появился «шип». Луч
мглы в царстве сумрака, устремленный к главному врагу и словно бы
походя прорубающий кровавую просеку в остальных.
Архайн ухмыльнулся и выпрямился. Они
никогда не убегали. Даже оставаясь в одиночестве
против десятерых. Даже десятерых йеров. Дурацкая вера, дурацкие
принципы… дурацкая смерть.
Глаза в глаза. Клинок против плети.
Крик ломающейся стали, безмолвное падение тела, собачья свора
обережников, кидающаяся на подстреленного охотником зверя… и самым
громким звуком в комнате стал доносящийся из колыбели плач.
В иное время сектанты не пожалели бы
золота и драгоценностей на ее отделку, но сейчас проклятому отродью
пришлось довольствоваться простой деревянной зыбкой,
растрескавшейся и обшарпанной. Возле нее застыл высокий нескладный
юноша, почти мальчишка – только‑только усы проклюнулись. Жреца била
крупная дрожь, бисеринки пота на лбу быстро разрастались до капель
и стекали по щекам, мешаясь со слезами. Занесенный над кисейным
пологом стилет казался еще одной свечой, вопреки природе тянущейся
язычком к полу.
– Бросай оружие! –
повелительно крикнул командир, фьетой указывая на пол в центре
чердака. Мельком подумалось: «А ведь мой средний не намного старше
этого дурня. Самый ершистый возраст, такому сектантам голову
задурить – раз плюнуть». – И, возможно, Приближенный проявит
милость и сохранит тебе жизнь!
Парень всхлипнул, зажмурился и
ударил.
Стилет вскользь царапнул боковину,
раскачав колыбель. Жрец медленно завалился на спину, почти
молитвенно прижав руки к груди, а на деле вцепившись окровавленными
пальцами в пенек стальной стрелки.
– Ну хоть какая‑то от вас
польза, – ворчливо бросил йер, покосившись на опускающего
мыслестрел обережника. – Синей бил?
– Да, господин, как вы и…
Архайн, не дослушав, подошел к
колыбели. Оценивающе склонил голову к плечу.
– Надо же. Даже не верится, что
такое ничтожное существо может доставить столько хлопот…
– Это она? – Командир
повернулся к нему, но с места не тронулся, левой рукой сжимая
правое предплечье над глубокой раной, в ожидании, пока один из
бойцов наскоро ее перевяжет.