И подумал, что обычное молчание – всегда очень весомый аргумент, который часто трудно опровергнуть. Разве что таким же долгим молчанием в ответ…
– Не умеет она гадать, ласковый! Молодая еще! – пропела цыганка постарше и тотчас поманила молоденькую в зеленом платке, гневно топнув при этом ногой: – А пойди сюда, зовут, не слышишь?
Девушка подошла и равнодушно остановилась рядом. Бесстрастные карие глаза смотрели прямо, почти не моргая, коса была такой толстой и длинной, что казалась искусственной.
«Красавица! – с восторгом подумал Сева. – Бывают же такие на свете!»
Тем временем первая цыганка срочно пересмотрела свое заявление, и выяснилось, что ее юная подружка тоже умеет прекрасно гадать.
– Ох, как она гадает, ласковый! – в экстазе, с дурной театральщиной заголосила цыганка, подталкивая молоденькую товарку к Севе. – Ох, как гадает, яхонтовый! Погадай у нее – никогда не пожалеешь! Пусть скажет тебе все, что было и что будет!
Кареглазая уже собиралась взять Севу за руку, но слушать о том, что было, ему показалось чересчур неинтересным, а то, что будет, Сева внезапно понял сам. Недаром он родился поэтом и завоевал совершенно законное право на непредсказуемые и неоправданные поступки.
Сева решительно взял молчунью за руку и спросил:
– Тебя как зовут?
– Зови Катей, – равнодушно ответила она.
С таким же успехом красавица могла назвать любое другое имя.
– Пойдешь со мной? – спросил Сева.
Цыганка постарше грубо подтолкнула кареглазую.
– А пойду, – флегматично согласилась красавица.
И Сева повез ее к себе в Бибирево, задыхаясь от восторга и нежности.
Через несколько дней Кате были представлены все приятели Севы.
Она ходила по квартире босиком, ступая мягко и осторожно, с интересом рассматривала ноутбук – деньги на его покупку дал младший брат Всеволода – и спокойно, не задумываясь, отвечала на любые вопросы. Севе Катя доверчиво сообщила, что ей восемнадцать лет. Больше дать было невозможно, но Севины приятели уверяли, что самое малое – двадцать пять.
– Ну как она? – спрашивал Сева шепотом у приятелей.
– Красавица, – отвечали ему и пожимали плечами. – Конечно, красавица, а что дальше?
Приятели стихов не писали.
Медовый месяц прошел тихо. Катя продолжала носить яркие одежды и бусы, не любила ходить по магазинам и плохо понимала, что в ванне нужно мыться хотя бы раз в неделю. Ее роскошная коса лоснилась от жира, ноги были серыми от бесконечного хождения босиком. Но Сева тоже особой аккуратностью не отличался, поэтому претензий Кате не предъявлял.