В самой поздней книге, «Тёмная ночь», очень много пения – приснившегося, детского, шаманского. Пение противостоит власти, потому что в нём исчезает контроль; пение – самозабвение. Маг властвует над языком, а птица самозабвенно поёт. А вот фантастика, что интересно, возвращается, теперь – вплавленная не в быт, а в широкий мировой горизонт, в некое всеобщее, всеохватное, раскрывающееся в стихах через масштабные культурно-исторические аллюзии.
Иногда в стихах Валерия возникают удивительные и какие-то мудро-печальные озарения. Например, в последнем стихотворении:
Змею из яйца вынимает Натура,
ворчливый коала докушал свой лист
и дремлет. Все прочее – литература:
исписанный буквами лист.
А вот в самом первом:
Роланд кричит на смерть но ей не страшно – гурии
ждут мавров там но больше никого
а страшно знать что вещи – аллегории
не означающие ничего
И это действительно страшное знание и видение. Гораздо страшнее призраков и химер в тёмной ночи.