Скалы прячутся за зеленью. Начиная с тамарисков, обходящихся без листьев, держащих жёлтые цветы тонкой сеткой зелёных прутьев. Пурпурные колокольчики, голубые крестики, сонные маки. Между ними цветы бликов, хотя вода не очень склонна пускать сюда солнце, пусть оно выжигает пустые скалы наверху. А юг выглядывает этим ущельем на север и прихватывает с собой пальмы. Синий вода оставляет себе, белый – камню.
Падают оливки, никто не собирает их. Огромные сладкие апельсины тому, кто смог дойти – только человеку, осёл с поклажей фруктов на рынок тут не проберется. Луковицы фиг под лапчатыми листами, гроздья мушмулы. Тем, кто жил, дорога оказалась нужнее – и остались пустыми дверные проёмы домов, обрамлённые найденными поблизости плитами. Здесь хорошо было бы в уединении тому, кто не запирает замков и не ходит на рынок – может быть, он тут и живёт, но вода о нём не скажет.
Мох и плющ, тихие змеи корней, высоты вроде бы нет – не считать же ей полуметровые водопадики, которые вода устраивает, когда ей надоедает молчать. Но есть и скрытая высота – и вода летит (не падает – падает то, что разбивается) с тридцати метров, открывая свой блеск. Разделяясь на линии и точки, легко собирается снова (больно ли ей – не знает никто).
На выходе никого, кроме морских ежей, которым лень хорошо прикрепляться к камням – так привыкли к спокойствию. Им не нужен ни катер, ни автобус, так что выбирайся отсюда как хочешь. Или против течения воды, или жарким открытым небом – одно другого не легче.
3
Нет воды – откуда взялось ущелье? Может быть, прорезал свет, сухой свет – близко к Белым горам.
Вначале почти ничего и нет – свет только собирается, концентрируется на тропе среди колючек, строивших из шестиугольников геодезические купола задолго до Бакминстера Фуллера. Скалы поднимаются нерешительно, путаясь в кустах и деревьях. Кажется, что ущелье где-то не здесь, сбоку. Белые овцы ещё пытаются найти что-то среди белесой травы. Но постепенно тропа становится дном световой реки, ровным и спокойным. Темнота смотрит на нее из гротов, прячется в дырах камней, удивляется и не мешает. Свет ускоряется, завихряясь, скалы неровные и не вертикальные, деревья следуют ему, превращаясь в торчащие во все стороны коряги.
Свет поворачивает и сжимается, на тропинке руками не развести, каменная труба колеблется, по ней бегут горизонтальные трещины, из вертикальных стен выходят деревья, корни вьются письменами, из белого камня вылезают черные змеи, тюбик выдавливает полосы рыжих скал, путь ровен до скользкости, но если и упадёшь, свет вытолкнет в спину, зацепиться за стены не получится.