– Послушай, – склонившись вперёд, зашептал Джером, а его чёрный плащ заслонил спинку стула и часть фигуры сидящей принцессы, словно желая скрыть её от посторонних глаз. – Кто-то мне говорил, что принцессы не боятся браков?
– Не боятся, – глядя на названого брата стеклянными глазами, ответила девушка. – Но это не значит, что радуются им. Смогу ли я полюбить своего мужа? После чувства к Джону Райту? – она отрицательно покачала головой. – Не думаю… Нет в мире больше человека, который относился бы ко мне так же трепетно и нежно, как эти два герцога. Такого третьего нет. Поэтому придётся просто принять то, что будет, как данность, закрыв сердце на замок.
– Вот опять началось! – пробухтел Джером, выпрямился и кивнул в направлении двери: – Поехали! Надо проветрить твою голову.
Елизавета Богемская переодевалась. Её любимая камеристка София, войдя, сделала книксен и молча обратила взор на свою госпожу в ожидании вопроса. Королева повернула в её сторону голову, тёмные локоны красиво обвили полуобнажённую шею женщины:
– Как он?
– Пришёл в себя, Ваше Величество.
– Ему повезло больше, чем моему бедному брату, – без тени горечи ответила Зимняя королева. – Ты узнала, как его зовут?
– Да, госпожа.
Девица, затягивавшая корсет Елизаветы Богемской, закончила своё дело и отступила на шаг. Королева жестом приказала ей выйти и повернулась всем телом к Софии. Вопрос в глазах старшей дочери Джеймса Шотландского заставил девушку назвать имя раненого:
– Это виконт Грендбер из клана Кеннеди.
На холодном, словно выточенном из мрамора, лице Зимней королевы отразились не самые хорошие эмоции. Она поморщилась, словно увидела противного слизня.
– Кеннеди… Только ещё их тут не хватало.
– Это плохо, Ваше Величество? – поинтересовалась София.
– Едва он оправится, пусть возвращается туда, откуда прибыл, – холодно ответила королева и отвернулась. – Снабдите его деньгами, коли понадобится. Шотландский он подданный или английский, мне всё равно. Но я не желаю видеть этого человека в Гааге.
– Хорошо, госпожа, – сделала книксен немка и удалилась.
Анжелина играла локоном, не в силах остановиться ни на одной мысли. Сара смахивала пыль с мебели, едва слышно напевая себе под нос. Приблизившись к окну, выходившему в парк, мулатка остановилась.
– А он всё ещё здесь, миледи! – воскликнула камеристка.