– В город Восора[27], – отмахнулся Ирод, – там они все снова попадут в рабство, но, должно быть, такова их судьба.
– Спасать для того, чтобы они из одного рабства попали в другое? Не так ты поступал с тем полоном, что спас в день моего приезда.
– Согласен, но только мы слишком далеко от дома, и если местные правители застанут нас в компании с этими беднягами, они, пожалуй, примут мой личный отряд за презренных разбойников, пленивших и теперь ведущих на продажу в Аскалон этих женщин и детей, и нападут на него. Посему все, что мы можем сделать по отношению к этим людям, мы уже сделали. Спасли их и дали свободу.
– Но они же погибнут в пустыне! – Не верил я своим ушам.
– Тогда бери их себе! – Ирод вскочил в седло и тут же дал коню шпор.
Его примеру последовали пять десятков воинов. Поняв, что спасители того и гляди умчатся восвояси, бывшие пленники громко завыли, бросаясь под копыта коней, хватаясь за одежды воинов и стремена и пытаясь удержать Ирода со свитой. Куда там.
О, боги! Что же я наделал?! Я смотрел вслед уносившемуся куда-то на запад золотистому пыльному облаку, не веря своим глазам и понятия не имея, что теперь делать. Да уж, в пограничной Идумее люди взрослеют раньше и мои благородные увещевания, которые могли бы произвести впечатление на сенат в Риме, здесь казались в лучшем случае детскими капризами. К слову, женщины здесь тоже взрослели раньше, нежели в крупных и сравнительно безопасных и культурных городах, поэтому, узрев, что их бросили на безусого юнца, они сделали первое, что, с их точки зрения, казалось единственно правильным, – обступили меня со всех сторон, обхватив потными руками и непрерывно воя и треща на языке, смысл которого я мог разобрать лишь весьма приблизительно, так как он немного походил на арамейский.
Попал. Конечно, «Черные пауки» могут жить в любых условиях, сражаться с числом противников, в несколько раз превосходящих их самих, но… я был юн, совсем один, и к тому же в чужой стране, в пустыне! Возможно, уже провалил задание, потому что, сочтут ли меня местные стражники за презренного разбойника, привезшего на рынок живой товар, или я встречусь с настоящими разбойниками, имея на руках безоружных, голодных и измотанных женщин и детей, я все одно не сумею уйти. С другой стороны, бросить полон на неизбежную погибель в пустыне, чтобы спастись самому и догнать Ирода, – проявить малодушие, за которое суровый правитель вполне мог отлучить меня от своей особы, выслав обратно в Рим, или выдворив за пределы своего дворца, дабы я сдох или выжил, согласно разумению пославших меня богов.