, подчиненные которого прокладывали дорогу, а на этой дороге потом выросла улица. Но только я одного в толк не возьму. Мне обещали встречу с отцом, а здесь я вижу только человека, нуждающегося в милосердии.
– Квинт ты или Кунтус, но ты уже ввязался в это дело, гражданин, – в полутьме кто-то достал метательный нож, – а стало быть, и ты и этот обрубок ныне умрете. Ничего личного, на всякий случай.
– Убей меня, солдатик, я ведь тоже носил красный плащ, ну же, не дай ветерану подохнуть в убожестве и мучениях, ну же, пока эти подонки не расправились и с тобой.
Круг светильников прекрасно освещал центр комнаты, где находились мы трое, и не давал возможности разглядеть сидевших у стен наблюдателей. Хотя, судя по шевелению и дыханию, я уже определил, что их четверо.
– Нет ни малейшего желания столь глупо погибать, гражданин, – медоточивым голосом ответил я, на всякий случай подтягивая к себе Цыпочку, прикрываясь им, словно щитом. По судьбе мне сегодня написано обниматься с этим ряженым.
Жаль, невозможно одновременно держать в правой руке меч, а в левой верещащего от ужаса приятеля и при этом метать припрятанные за поясом ножи.
Но тут за моей спиной послышался топот ног и, оглянувшись на мгновение, я успел узреть прекраснейшую картинку – десяток идумейских молодчиков, посланных со мной в Рим Иродом.
– Прикройте меня, они там! – я ткнул мечом в сторону своих незримых врагов, механически отбивая летевший в меня нож.
– За мной! – Прикрываясь коротким щитом, десятник вылетел вперед, круша на своем пути светильники. Я влетел в комнату за последним из идумеев, прикрываясь ими. Внезапно сделалось светлее. Я увидел огненную вспышку, и тут же пламя полезло вверх по незамеченной мной ранее занавеске. Я присел и, повернувшись на пятках, перерубил мечом горло узника. Гладиус встретился с преградой, руку чуть тряхнуло. Я обернулся в последний момент, увидев то, что и должен был увидеть, – залитого кровью отца.
Через меня перескакивали мои люди, летели метательные ножи, масляные светильники, поломанная мебель. Наверное, следовало оттащить отца, чтобы его не затоптали во время заварушки. Но я не сделал этого.
Скажу больше, я даже не поспешил на помощь готовым погибнуть за меня идумеям, не выяснил, чем закончилось сражение, вместо этого я просто бежал по улице, понимая, что мой меч весь в крови и омыть его негде и некогда. Бежал, и люди в ужасе давали мне дорогу, а я летел куда-то, даже не понимая, что меч можно в конце концов спрятать в ножны.