Какие жертвы и голод стоит за этим в самих районах не упоминается.
Отдельной заметкой здесь же две фотографии убитых детей, лежащих на улице, возле здания с зарешеченными окнами. Подпись внизу: «Эти снимки найдены у убитого на одном из участков фронта гитлеровца обер-ефрейтора Теодора Ведера». Заголовок гласит: «Гитлеровцы зверски убивают советских детей, женщин, стариков. Воины Красной Армии! Беспощадно истребляйте гитлеровских разбойников!». И больше никакого текста. Только эти фотографии убитых детей.
Декабрь 1942 года
– Приказ вышел!
Солдат бежал с самого КПП, размахивая какой-то бумажкой. Шинель распахнута, ремень болтается.
– Левченко, чего орешь? Ну вышел, и что с того? Себя бы лучше в порядок привел.
– Да как де? Приказ вышел, присягу принимать будем!
– Это тебе не водка, чтобы радостно так трубить об этом. Подойди нормально, сообщи в культурной форме. А то ворвался как ошпаренный, орешь чего-то на всю Ивановскую!
Иван подошел к спорящим у курилки парням. У казармы, вытянутого здания, похожего на коровник, руководящего состава видно не было. Значит можно чутка постоять. Иван спросил:
– Какой приказ?
– Вань, а ты не в курсе? Верно, ты же в наряде был. Присягу принимать будем. Это обязательно надо, это как клятва. После присяги ты уже настоящим солдатом считаешься.
Иван обрадовался. Давно пора. Сколько можно сидеть, в самом деле, в части? А после присяги и карабин выдадут, и на стрельбище поведут. Потом фронт. Там сейчас шибко тяжело, и каждый солдат на счету, каждые руки – в помощь. Страшно? Страшно. А кому не страшно? Не боятся только сумасшедшие и мертвые. Но желание защитить Родину сильнее. От каждого сейчас зависит как дальше все обернется.
– А когда присяга будет? – с нетерпением спросил Иван.
– Вроде как послезавтра, – ответил солдат. – Я от старшого слышал.
«Это хорошо, – с каким-то ребячьим нетерпением отметил Иван, пряча замерзшие руки в карманы. А потом вдруг ни с того, ни с сего подумал: – Победим. Обязательно победим!».
В назначенный день с самого утра весь личный состав части выстроили пешим строем на плацу, у знамени. Морозило сильно. Пробирало до самых костей. Валенки так и не успели выдать – говорили, что задержка произошла из-за того, что немцы подорвали железную дорогу. Туго было не только с валенками. Форма тоже оказалась с чужого плеча, велика, в оттопыренный воротник сильно задувало. С едой совсем туго. В столовой кормили мутной водой с мелким зерном неизвестного вида, называемая это супом. Еще хлеба немного давали. А что солдату молодому с этой краюшки? Ему, растущему организму, витамин подавай. А где этот витамин посреди зимы в самый разгар войны взять? С этими мыслями, постукивая зубами, солдаты стояли в строю, ожидая своего момента. Наконец, подошла очередь и до Ивана.