– Аул Кайнар, знаешь такой?
– Конечно знаю! Это же не далеко от Курчума. Я сам из тех мест.
– Точно.
– Ну, будем знакомы, Кайрат из Кайнара! – улыбнулся Иван и вновь протянул руку.
– Готов-сь! – дал команду мужичок со списком.
Все нехотя встали в кривую шеренгу.
– Сейчас посадку будут объявлять, – шепнул кто-то из толпы.
Вдали послышался гудок.
– Наш? Наш! – прошелся ропот среди толпы.
Поезд шел к перрону, выдыхая клубы дыма, пыхтя как исполинский динозавр, обдавая всех жаром. Хлынула первая обычная по приходе паровоза волна суматохи, все разом загалдели, зашевелились, начали давиться, толкаться, пытаясь протиснуться к перрону, угадать посадку ближе к центру, где больше тепла скапливается.
– Во машина! Паровоз!
– Сколько металлу в нем!
– Сақтан! Пойыз ағызып келеді!2
– Абайлаңыз!3
На это чудо инженерной мысли смотреть было одновременно и страшно, и интересно. Что и говорить, действительно самое настоящее чудо! Махина! В этот момент, глядя на железного исполина, даже не хотелось знать, как оно все там внутри устроено и работает, так как чудеса всегда тускнеют от объяснения. Обтянутый стальной кожей зверь, настоящий Змей Горыныч из сказки! Ваня раньше видел пару раз поезда, но всё никак не мог привыкнуть к этому ощущению торжества человеческих возможностей. Сколько же в ней силы! Целый табун лошадей, наверное, заменит.
– Санька, давай, на дорожку песенку! – крикнул кто-то пьяно.
Из толпы выкатилась тележка, на которой сидел безногий инвалид – гармонист.
– Пропусти человека, папаша, не видишь, что ли?! Сашок, давай! Нашу, солдатскую.
Гармонист ловко стянул с плеча инструмент, пробежался пальцами по клавишам, но петь не стал, театрально заперхав. С ходу поняв намек, музыканту протянули бутылку с самогоном. Тот привычно жадно отхлебнул несколько крупных глотков, засмолил сигаретку. Сиплым голосом, перевирая куплеты, затянул:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой.
Просто ты умела ждать,
Пел скверно. Не попадая в ноты, промахиваясь мимо клавиш. Но на большее никто и не претендовал. Все были заняты другими делами. Местные ребята прощались с провожатыми – родственниками, друзьями, женами, подругами – обнимались, смеялись, плакали, молчали. Деревенские, у кого не было провожающих, кто сам приехал сюда один, стояли особняком, смоля папиросы, пуская бутылку по кругу, щелкая семечки. Родители Ивана остались в Буденовке – ехать провожать его в Курчум денег не было. Простились дома. Мать всплакнула было, но ее тут же успокоил отец, строго объявив, чтобы та прекратила, а то дорогу замоет. Иван пожал крепкую сухую руку отца, обнял мать и ушёл, через поле сохлой убранной ржицы, через чёрный лес, прямиком на дорогу, чтобы на попутных грузовиках добраться до военкомата.