Вера принесла в кабинет поднос с тремя чашками горячего чая. Когда она бесшумно почти удалилась из кабинета, я задала Гоффману свой самый провокационный вопрос:
– Герман Генрихович, могла ли, на ваш взгляд, Алла Владимировна убить подругу?
Мне показалось, что Гоффман побледнел, хотя трудно понять: лицо у него было от природы белокожее…
– Не знаю. – Герман Генрихович развел руками, подбородок у него задрожал. – Говоря между нами… могла, наверное. Ну, если не она, то кто же? – пожал он плечами и уставился на меня своими по-детски широко распахнутыми ярко-голубыми глазами.
Я-то, наивная, полагала, что он сейчас начнет выгораживать супругу… Ничего себе преданность! Я представила себя на месте Малаховой, и мне ее стало безумно жаль.
Неужели и мой Володька вот так же бы вел себя, случись что со мной? Нет, такое только в кошмаре может присниться! Что-то у них в семейной жизни с Малаховой явно не ладится, заключила я.
– А почему вы так думаете? – осторожно спросила я.
– Потому что не знаю, кто еще мог это сделать, – категорически ответил Гоффман.
– Ну-у, – протянула я, обидевшись за Аллу Владимировну, – тот, кто знал, что в солярии находится труп ее близкой подруги, и вызвал ремонтную бригаду, намеренно не поставив в известность Малахову, так как ключ от солярия был только у нее… Потому она и возглавляла список подозреваемых?
– На что это вы намекаете? – ощетинился Герман Генрихович. Его мощная шея побагровела. – Вы думаете, что это я?.. – ужаснулся он.
Костя бросил на меня ошеломленный взгляд, дивясь моему непрофессионализму. Чтобы вот так высказать в лицо сразу все, что я думаю!.. Но ведь я так вовсе не думала! Просто огласила одну из моих рабочих версий!
– Нет, ну что вы. – Я покачала головой и сделала извиняющееся лицо. – Я только обдумываю!..
– Ну, в таком случае я вынужден сообщить вам некоторые детали, о которых не хотел говорить, – произнес Гоффман задумчиво. – Это могло бы повредить Алле, – добавил он. – Но раз вы подозреваете меня…
«В джунглях каждый сам за себя!» – констатировала я мысленно.
– И что же это за детали? – спросила я, отхлебнув из чашки глоток горячего чая.
«Кажется, с бергамотом», – отметила я про себя.
– Анюта шантажировала мою жену, – заявление Гоффмана прозвучало как гром среди ясного неба, впрочем, не такого уж ясного…