Туда было очень далеко. А сам в это время играл с Клещём в морской бой самодельными корабликами. Пороха было навалом.
Радио: «Брр-шшшш!»
Сползал на юг. Не получилось есть мало. Как отмотаешь – так и полопаешь. Пот морду жрёт. Снимаешь гусиную одежду, выворачиваешь наружу, и пот моментально замерзает. Счищаешь её щеткой, купаешься в разводьях и – в путь. Спишь на торосах как тюлень – просыпаешься от страха и холода и оглядываешься сквозь закоптелые очки. Только один раз сбил стрелой ворону (как сюда залетела?). Жратва кончилась на пятые сутки. Истратил пять литров краски на метки пройденного пути. Снятся женщины. Нужно брать жратвы на два месяца и как-то навигировать, не по краске. Сани тянут на сорок килограмм!
Лето! Ну, и что? Тюрьма!
Сделал себе однозарядный обрез. Таскаю на боку. Ужас, а не лень – мать рационализации. Я изобретатель нового пороха и нового капсуля. Мой порох из найденных в бараке спичек под полами (целую коробку нашел!) а капсюль – искромёт.
Моя нерусская печь стала коптить. Я разобрал волокушу-неудачницу и спалил её. Много рыбы в малой воде и мало птиц. Окольцованные еще не улетели.
Через три месяца они будут на большой земле и тогда…
Закалился, но мало ходю. Вообще, ходю с детства по пять-шесть километров минимум, но надо тридцать-сорок. Дней восемьдесят.
Сварил устриц.
Табак лучше выращивать летом. У меня коллекция трубок.
Подобрал чайку.
Никак! не предугадаю здешние погоды.
Полярный Минхаузен.
Необходимое объяснение.
Думал я, думал, как мне сделать, написать, чтобы мне поверили? И вот, что придумал. А напишу-ка я, будто я не здесь пишу, на этой грёбаной станции, а где-нибудь просто дома. То есть я всё, будь-то бы, придумываю. Престидижитация такая. И сравню это с тем, что пишу здесь из жизни. Может, они друг от друга-то и отличаться не будут, и зачем тогда писать? Время есть, на улице склизко и слякотно, уютно скворчит лучина.
Всё равно никто не поверит. Нансен я был бы, и не было меня дома, а потом объявился – это другое дело (авторитет!). А мне кто поверит? Итак – я дома.
Дневник полярника, (как-бы реальный), для книги!
Я прилетел в Детство. Для иного оказаться в моей ситуации означало-бы верную, мучительную смерть, а я вернулся в Детство. Конечно, там было больше зелени, но я не был свободен.
Поэтому, если что-то в этом описании покажется вам подозрительным или невероятным, вы, пожалуйста, вспомните своё детство и что в нём, в вашем безоблачном (я надеюсь) детстве было обычным, а теперь по прошествии лет кажется невероятным. Если такого в вашем детстве не было, я искренне и честно-откровенно сожалею, мне жаль вас, бедолагу.