– Тебя кто звал? – спросила она с ходу.
– Простите? – не понял Олег, привставая со стула.
– А то я не знаю, чего вы все ходите! – Мама повысила голос. – У вас одно на уме! То пьянка, то всякая порнографь. Мой Петушок не такой. Нечего его портить!
Пётр и правда притих за компьютером, вжавшись в стул, и глядел, как со скрипом переписываются на дискету файлы.
– Мамаша! – Олег прокашлялся. – Не волнуйтесь вы. Я по делу пришёл.
– Какое такое дело? – не унималась мама. – Может, наркоту притащил? А ну, карманы выворачивай!
Она потянулась рукой к джинсам Олега. Олег отбил её руку:
– Да как вы смеете?! Сына своего сами уродуете, а я виноват…
– Ах, ты драться! – мама завизжала и занесла над головой палку.
Олег перехватил палку в воздухе и уверенно, но мягко отобрал, а потом отбросил в сторону и хмуро уставился маме в глаза. На секунду воцарилась тишина, наполненная зависшей в воздухе злобой. Мама моргнула, и у неё лихорадочно затрясся подбородок.
– Да пошли вы все, – тихо буркнул Олег, вырвал у Петра из рук уже записанную дискету и быстро вышел из комнаты. Хлопнула дверь.
Мама привалилась к стене, тяжело дыша и пытаясь нашарить что-то рукой. Пётр засуетился, поднял палку, подал. Мама заковыляла к себе, причитая:
– И кого ты впустил?! Я-то ведь всё для тебя…
Пётр семенил рядом, пытаясь поддержать:
– Прости, мама. Я же не знал. Он по работе…
– И на что я тебя только рожала, неблагодарного?! – Мама скрылась в своей комнате, громко закрывшись на шпингалет, и через минуту из-за двери донеслись её глухие, неровные рыдания, перемежаемые невнятными причитаниями.
Пётр потоптался немного в коридоре, потом пару раз вздохнул тяжело и поплёлся к себе. Сел за стол и развернул окно браузера. На него уставилась недописанная строка «Уверенный в себе».
Пётр сидел ещё долго и глядел на экран, не мигая. Потом резко закрыл окно программы и выключил компьютер кнопкой на корпусе. Из его глаз впервые за много лет вдруг хлынули настоящие, обильные слёзы. Они лились и лились, но он не издавал ни звука. Не хотелось маму расстраивать.