– Настя?! – выпалил я, и страх засосал под ложечкой. Вероятно, я труп, раз вижу ее.
Выглядела она точно так же, когда я встретил ее в парке с Максимом. Темно-синее пальто, голову украшал темный платок с выбитым рельефным цветочным орнаментом, повязанный так, что бахрома платка красиво рассыпалась по плечам. Она сняла перчатки и заботливо, по-матерински коснулась теплыми ладонями моего лба и померкла в задумчивости. Вмиг мне стало спокойно и комфортно.
– Я верю в тебя, ты далеко не простой юноша, – сказала она спокойным живым голосом.
– Ты говорила Саре про мою рукопись? Сара знает про Орден?
Настя свела брови, обретая мудрый вид, и достойно промолчала.
– Проснись… – резко хлестнула она меня по щеке.
– Ау. – Щека онемела от боли, словно я получил не пощечину, а кулаком в челюсть.
Я открыл глаза. Настоящая реальность быстро дошла до меня. Лоб, переносицу сводило пульсирующий ломотой. Рот переполнен вкусом крови, припухшая губа влажная от слюны, щека, прижатая к полу, онемела от холода. Я лежу животом на твердой ледяной поверхности, руки связаны за спиной, согнутые ноги упираются в неопределенную стену. Все тело потяжелело и затекло от неудобной позы. Да, оказаться раздетым на заснеженной скамейке – это прекрасный сон в сравнении с гнусным положением, в котором я оказался.
Приподнимаю голову. Мешок сделан из очень плотной ткани, так что видимости никакой. Предположений, где я могу быть, никаких. Извивающимся червем опрокидываюсь набок, упираясь спиной в стену. Босыми ногами пытаюсь изучить местность. Подаю ногу вперед и чувствую холодную, твердую стену.
– Проклятье… – простонал я. Мысли сами собой наводят на самое худшее: глухой холодный ящик на несколько метров под землей. Неужели они такие изверги, что способны похоронить человека заживо?
Мне трудно дышать, словно я мысленно предположил, что в этой коробке осталось кубов кислорода на пару часов, потом я умру медленно и мучительно. Пока еще я в уме и не бьюсь в предсмертных конвульсиях, попытался расслабиться и вспомнить самый светлый момент своей жизни. Я увидел маму, ее глаза и добрую улыбку. Она была так молода… Прижавшись лбом к полу, я ощутил легкую вибрацию и механический гул. Коробка явно покачивается, словно…
– Вот дурак, – усмехнулся я вслух, – я в машине… в багажнике машины.