– Нет, – тоже не здороваясь, ответила она, сдерживая волнение.
– Нервная обстановка?
– Угу.
– Очень занята?
– У нас экзамены.
– Обычное дело.
– А мне все заново.
– Я пригласить тебя хотел.
– Вряд ли получится.
– К нам. В школу.
– Что такое?
– Послушать мою первую лекцию.
– Первую?
– Новый курс открыли. Криминология. Выпало счастье. Начальство доверило мне.
– Поздравляю.
– Придешь?
– Я не разбираюсь в уголовном праве…
– Как лектор. Послушаешь. Замечания сделаешь. По риторике… аргументации… Первая самостоятельная!
– Не знаю, что сказать…
– Приходи. Я и транспорт найду!
Это уже звучало как миру – мир, войне – конфетка.
Он действительно прислал за ней черную «Волгу». Когда она спустилась, ничего не подозревая, с третьего этажа, у подъезда оседала пыль от колес сверкающего автомобиля. И дверь заднюю распахнул выскочивший из-за руля строгий шофер в форме. Сам Свердлин встретил ее у ворот школы.
– Как доехала, малыш?
– Володь, ты с ума сошел! – все еще приходила в себя Майя. – Чья машина?
– Пустяки, – махнул он небрежно рукой. – Начальник наш, полковник, одолжил.
– Что! Да как ты мог! Я же тебя просила!
– А что? Ты дочь генерала. Он тоже почти генерал.
– Я со стыда сгорю.
– Успокойся. Бежим, – перебивая, Свердлин взял ее за локоть и увлек за собой. – А то лектор на свою первую лекцию опоздает. Собрались уже все. Ни минуты лишней.
Он усадил ее к курсантам, но на последний ряд, где заранее стоял отдельный стул с кожаным сиденьем. Над ней со стены в портрете внимательно оглядывал аудиторию в фуражке набекрень Железный Феликс. Лекция началась, но курсанты исподтишка, то один, то другой, оборачивались на нее, оценивая, щурясь. Она плохо слушала, отвлекалась. Все начало почти пропустила, курсанты не унимались. Владимир говорил громко. Иногда слишком. И размахивал руками. Это и помогло ей быстрее прийти в себя. Но все равно многое она не поняла. Запомнились примеры, которые вставлял лектор в материал, об убийствах, о разбоях, другие криминальные жуткие ситуации, одна другой страшней.
«И где он их выкопал? – удивлялась она, казалось, много книжного. – Неужели и в жизни такое? Надо спросить отца».
И еще впечатляло одно слово, часто употребляемое Владимиром; делал он это с особым выражением. Весь преображался, глазами сверкал, ей вспомнился Черкасов в фильме о Дон Кихоте, сражающийся с мельницами. Похоже метался и буянил.