Мамка-то, может, и обрадовалась бы, когда бы увидела, что я вернулся живой и здоровый. Но я вспомнил, как отец меня на фронт провожал, как в огороде учил меня штыком и прикладом действовать. Взял из подпечья ухват и повел меня на зады. Отец-то в Первую мировую с германцем воевал. Боялся, что нас, необученных, на фронт погонят. Так оно и вышло. Вспомнил я, какие он мне слова при этом говорил и какие потом, напоследок, когда нас из Юхнова повезли в запасной полк… Нет, думаю, приду, что ж я ему скажу? Вот, мол, я, тятя, винтовку бросил, товарищей, позицию врагу оставил…
А ведь и жить охота.
Замутилась моя голова.
Ушел тот минометчик. Другой боец мне и говорит: «Не слухай его, сынок. Там, в тылу, заградзаставы везде. Далеко не уйдешь, а им в руки только попади… Не ходи. Дорога там тебе не до дома, а до первой березки».
Сижу я в окопе, головой к стенке прислонился, плачу. А немец уже начал мины кидать. Хрясь да хрясь! Осколки кругом так и стригут. Народ весь сразу попрятался. Тот-то моих слез никто и не увидел.
А после – вышли. Вывел нас из окружения пожилой комиссар. У него карта была, компас. Он знал направление на выход. Сказал: «Ребята, только слушайтесь меня. Я вас выведу». И правда, вывел.
– В апреле нам выдали сапоги. До этого, уже по воде, ходили в валенках.
И вот нам дают задание взять языка. А дело было под Баскаковкой Всходского района Смоленской области.
Пошли. В группе шестеро. Шли по компасу. Чтобы не потерять ориентира и не вернуться к своим. Всю ночь проходили, нигде нам удачи не было. Промокли насквозь.
Вышли на вырубку, присели отдохнуть. Рядом деревня. В деревне немцы. А уже светало, надо было возвращаться. Возвращаться с пустыми руками, с невыполненным заданием. Один из наших, Галкин, говорит: «Да, братцы, видать, мне сегодня детонатор кусать не придется». Ему: «Да пошел ты к черту! Командир за такую разведку шею намылит». – «Намылит не намылит, а завтра в ночь опять идти». – «Это уж точно». Сидим так, тихо рассуждаем о своей горькой участи и вдруг видим: по дороге идет немец. Винтовка закинута за плечо. Идет посвистывает. Не боится. Как у себя на родине. А чего ему бояться? В деревне сильный немецкий гарнизон. Мы даже танки видели.
Мы сразу присели. Поползли к дороге, рассредоточились. Не первый раз в разведке. Зимой через нейтралку ползали, через минные поля, под пулеметами, а тут как на прогулку вышли. Лежим. Немец все ближе. Посвистывает, снег поддает. Настроение у него хорошее, видать, письмо от фрейлейн получил. Сбили мы его с ног. Винтовку он успел снять с плеча. Вырвали мы у него винтовку. В рот – кляп. Скрутили. Только с ним управились, глядим, оттуда же, из деревни, еще около взвода идет. Увидели нас, закричали, стали стрелять. У них же, у каждого унтера и сержанта и даже у более нижних чинов, бинокли.