– Я – жена полковника Баранова – начальника штаба Таманского полка в Асхабаде. Командиру 7-й Туркестанской конвойной команды подполковнику Држевскому Казимиру Ивановичу будут переданы самые лестные отзывы о поведении его младших офицеров во внеслужебное время!
– Полковнику Баранову самой фамилией положено носить рога! Ха!
– Вацек! Это просто белошвейки, нечего с ними церемониться!
Звон разбитого бокала. Женский визг. Польская ругань:
– Пся крев!
Пришлось развернуться. Разбитый хрустальный бокал в руке Вацека вот-вот коснется лица женщины. Прыжок – и кисть руки перехвачена и завернута за спину. Белоснежный накрахмаленный китель, как бритвой, распорот обломком хрусталя. Вацек со всего маху влетел лицом в текинский ковер. Алые цветы ковра скрыли брызнувшую из носа шляхтича кровь.
В самой низкой позиции, почти в «шпагате», уход от возможного удара в спину на два больших шага в сторону, резкий разворот, боевая стойка в полный рост.
Вацек лежал на полу в обмороке. Его собутыльники в полной растерянности стоят молча, поглядывают то на брошенные у стены сабли, то на тяжелую кобуру с офицерским четырехлинейным «Смит энд Вессон» на поясе Кудашева.
Между Кудашевым и поляками встал прапорщик Васильев.
Дам в вагоне-ресторане уже нет. Буфетчик и официант отсиживаются на кухне.
– Спокойно, панове, спокойно! – твердым голосом успокаивает поляков Васильев, и обращаясь уже к Кудашеву:
– Господин поручик, если возникнет необходимость, разрешите мне навестить вас в купе.
– Стреляться, здесь, немедленно! Через платок! Я – потомственный шляхтич! Мои предки – Сапеги – отличились еще на поле битвы Грюнвальда! – Вацек поднялся с пола.
– А вы, пан Сапега, – в ресторане! – продолжил Кудашев. – Господин Васильев, не откажите мне в чести, будьте моим секундантом. Имейте в виду, господа, я не затевал ссоры, не оскорблял господина Сапегу, и не считаю себя оскорбленным. Однако готов дать удовлетворение каждому, кто его жаждет. Револьверы, шашки, палаши – мне все равно! Честь имею.
В купе Кудашев курил у раскрытого окна.
До самого Асхабада Кудашева больше никто не побеспокоил. За полчаса до прибытия дверь в купе приоткрыл проводник:
– Господин офицер, подъезжаем, Асхабад!
Долгий гудок прибывающего на станцию локомотива. Звонкие короткие удары вокзального колокола. Шипение сбрасываемого пара, скрип тормозных колодок. Остановка.