Павел был боярского рода. С молодых лет любил он подавать милостыню и часто, раздав не только все деньги, но и всю одежду, возвращался домой совсем раздетым. В начале XV века в уделе можайского князя, в селении Колоча, жил мужик Лука. Однажды он нашел в глухом месте на дереве икону Богородицы. Лука взял ее и принес домой. Сразу же поднялась молва о чудесных исцелениях от явленной иконы. Народ повалил к Луке со всех сторон. И вошел Лука в великую честь и славу. Он отправился с иконой в Можайск. Князь с боярами и все граждане вышли к ней навстречу. Отсюда Лука направился в Москву. Там икону встретил митрополит со кресты и со всем освященным собором, князья, княгини, бояре и множество народу. Потом Лука стал ходить со своей иконой из города в город. Все его честили, как некоего апостола или пророка, и щедро оделяли всякими дарами. Таким путем собрал он себе великое богатство. Воротясь на родину, Лука построил монастырь для своей иконы, а для себя воздвиг светлые хоромы. Он стал жить по-княжески, окружил себя всякой роскошью и многочисленными слугами и отроками. Трапеза его изобиловала тучными брашнами и благовонными питиями. Плясуны и песенники взапуски увеселяли его. Начал он забавляться и охотою, выезжая с ястребами, соколами и кречетами, держал большую псарню и ручных медведей. Павел поступил было в этот монастырь послушником, но ему стало противно в этом вертепе, и он, наслышавшись о заволжских старцах, ушел в северные леса и поселился неподалеку от Кириллова монастыря в дупле старой липы. Так прожил он три года, молясь, воспевая псалмы и беседуя с птицами и зверями лесными: «Радуйся, течаше без преткновения и в вышних ум свой вперяя и сердце очищая от всех страстных мятеж». Впрочем, мятежей благодатная душа эта почти и не знала, и сумрак их скоро рассеивался без следа: так весной только на короткое время набежит на солнце легкая тучка, а там снова все загорится и запоет. В противоположность другим белозерцам Павел беседу грехом не считал: «И молча можно грешить, – говорил он, – и в беседе можно делать дело Божие…»
– Ну, вот мы и пришли… – сказал он, останавливаясь у входа крошечной избенки с подслеповатым оконцем. – Ничего, входите: как-нибудь уж поместимся…
Дупло свое он оставил: очень уж посетители там донимали его. Здесь он обращал на себя меньше внимания. Но все же и тут было слишком суетно, и он уже обдумывал, – куда бы ему податься подальше в леса. Жалко было только покинуть старца Нила, к которому он был очень привязан.