Наблюдая за тем, с какой легкостью незнакомец отыскал в связке нужный ключ, Корнилов понял, что потайные ходы для избранных этому парню хорошо знакомы. Еще один жучила приближенный к руководству. Ключник.
– Ну, чего застыл, смертник? – усмехнулся розовощекий, указывая на темный проем. – Проходи. Милости, как говорится, прошу и дважды не повторяю.
Юрий вошел внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась. Подсобка микроскопических размеров. Еще одна дверь и узкий, ведущий к станции коридор, освещенный лампочками, ввинченными в прикрепленные к стене керамические патроны.
– Налево, – подал голос проводник.
Корнилов свернул. Новый, короткий коридор заканчивался однопролетной стальной лестницей. Поднявшись по ней, Юрий увидел очередную дверь. На этот раз деревянную.
– Входи, как говорится. Тебя ждут.
В помещении, очень похожем на камеру-одиночку из мебели имелось всего два табурета. Тот, что поближе к Юрию был свободен. На втором, забросив ногу за ногу, устроился сморчок в сером гражданском костюме. На лысой голове, круглых стеклах очков и начищенных до зеркального блеска ботинках играли отсветы лампочки, подвешенной на шнуре к потолку. Худощавое, с мелкими чертами лицо. Острый, гладко выбритый подбородок. Тощая шея, с выпирающим кадыком. Синяя сорочка, красный галстук с засаленным узлом. Колючие плечики.
Тонкие, с аккуратно обрезанными ногтями пальцы теребили конверт из плотной желтой бумаги.
Юрию хватило беглого взгляда, чтобы понять – этого хлипкого, но боевого дедушку с наглым взглядом, он где-то видел. Еще один ловкач, готовый за понюшку табака продать родную мать, но рангом повыше Ключника.
– Присаживайтесь, Корнилов. Нам предстоит долгий разговор.
Елейный голосок. Таким тоном говорят те, кто мягко стелет, но жестко спать.
Дав себе слово держать ухо востро, Юрий сел. Лысый положил конверт на колени, полез в карман и вытащил портсигар. С минуту оба занимались тем, что рассматривали друг друга. Под взглядом прикрытых стеклами очков глаз, Корнилов чувствовал себя неуютно.
Зажиточный дедуля. Далеко не все в Метро и даже в Ганзе могут позволить себе курить не самокрутки, а полноценные папиросы. Зажиточный и привередливый. Вишь, как выбирает папироску. Будто не все они одинаковые.
Как только сморчок определился с выбором и сунул папиросу в угол рта, рядом нарисовался Ключник с уже зажженной зажигалкой в руке.