Наконец малышке удалось сбалансировать голову. Отливающие зеленой плесенью глаза уставились на Корнилова. Розовые губки раздвинулись в улыбке.
– Жуковка, говоришь? Забудь, дядя Юра. Ты останешься с нами. Навсегда. Навечно. А вечность тянется очень долго. Успеешь проголодаться. Поужинай, чем черт послал.
Пухлая ручонка с вытянутым указательным пальцем поднялась в направлении сидящих на ковре мертвецов. Корнилов посмотрел туда и окаменел, увидев то, чем собирается ужинать компания трупов.
В центре круга лежал крысиный король – три десятка крыс, хвосты которых сплелись в узел. Они были живыми. По крайней мере, каждая крыса сучила лапками, выгибала спину, норовя сбежать с пиршественного стола. Совсем как та тварь, которой Юрий перебил позвоночник кирпичом. Само собой, смыться у крыс не получалось.
– Кюшай, дарагой, нэ обижай хозяина!
Дворник выдернул из-за ремня тесак и занес его над Королем, собираясь разрезать чудо-пирог на куски. Крысы отчаянно запищали. Юрий не хотел быть свидетелем зрелища разрубания клубка черных тварей. Он закрыл лицо руками. Пальцы коснулись гладкой резины. Что за ерунда? Он ведь оставил противогаз в соседней комнате! Кто натянул ему намордник так, что он и не заметил? Ответ на все вопросы стал очевиден, когда Корнилов понял, что находится в горизонтальном положении.
Он лежал на матраце. Просто вырубился и увидел сон. Облегчение от того, что никакого пира мертвецов в реальности не было, сменилось разочарованием. Лучше бы он умер. Разбудивший его писк доносился с улицы. Крысы, наверное, опять делили какую-нибудь добычу. Юрий позавидовал их умению приспосабливаться к ситуации. Твари, сто процентов, даже не поняли, что миру пришел каюк. Просто решили, что наступил их золотой век.
Бог с ними, с крысами. Пора задуматься о себе любимом. Он уснул заболевающим, а проснулся больным. Боль свила гнездо в каждом суставе. Казалось, еще чуть-чуть и при каждом движении он будет издавать скрип. Даже мигать было больно – начинали ныть глазные впадины. Как раз тот случай, когда промедление смерти подобно.
Корнилов встал. Если накануне он искал и не находил выхода, то теперь знал точно, что следует делать. Болезнь и отчаяние придали ему решительности. Он не станет умирать в праздности. Если суждено сдохнуть, то сделать это надо в движении. Чтобы на том свете не было мучительно больно.